50 лет объединенной Европе

Россия — не член Европейского Союза, не ставит перед собою цели в этот союз вступить, и не факт, что будет принята в него, даже если такую цель поставит. Но именно ЕС является ключевым торговым партнером России, и зависимость РФ от этого рынка усиливается. ЕС за 50 лет европейской интеграции превратился в самую мощную экономику мира. Его экономика, культура и политическое влияние продолжают рост, притягивая к себе все окружающие Европу страны.

Более того, в последние месяцы в Европе началось очень важное движение к новому уровню европейской интеграции — к новой энергетике; возобновились попытки принять Конституцию ЕС; с 2010 года почти все восточно-европейские страны-члены ЕС должны быть уравнены в правах со старой Европой; может быть, начнет новая большая волна расширения на восток. После 50 лет развития проект европейской интеграции оказался абсолютно успешным. Почему ЕС успешен? Какие проблемы он разрешил? И что ему все таки не удается?

Возможно, главная функция ЕС и источник его силы — предотвращение новых войн в Европе. Тысячи лет европейские государства воевали друг с другом. Две мировые войны начались в Европе и дороже всего обошлись именно Европе. Никакая глобальная конкурентоспособность Европы невозможна без преодоления внутренних европейских расколов. Основной угрозой европейской стабильности изнутри является развитие национализма как политической идеологии и связанный с этим неизбежный рост значения Германии с ее реваншистскими претензиями. Политический национализм — относительно новая для Европы идеология. Она пережила свой взлет в эпоху двух мировых войн. Во время Второй мировой войны эта идеология развилась вообще в расизм.

Никакая европейская интеграция невозможна без подавления именно идеологии политического национализма. Национализм в Европе — это неизбежное противостояние Германии и Франции на континенте в условиях, когда восточнее Германии будут расположены заведомо более слабые, чем она, народы и националистические государства. Рост Германии за счет восточно-европейцев — естественное развитие германского национализма. А далее этот рост обязательно столкнется с сопротивлением восточных славян, покорить которых Европа не могла никогда. Европейская интеграция не может быть интеграцией националистических стран. Европа может быть единой только вопреки национализму.

Европейские ценности, которые заложены в основу ЕС, основаны на либерализме. Политическому национализму остается ниша, напоминающая провинциальность, на большую политику он почти не влияет. Политическое господство этой идеологии даже в небольших странах, вроде Португалии или Австрии, ставит их за пределы объединенной Европы. Нам может нравиться или не нравиться либерализм, но его функция в Европе — не только «онтологическая», но и прикладная. Эта сторона либерализма — возможно, более важна, чем сам он как система взглядов.

Новая европейская идентичность — универсальная. Этим она отличается от варианта, предложенного в свое время Гитлером, — Европы как иерархии националистических и даже расовых государств. А также отличается от варианта, предложенного Версальской системой в межвоенный период — сообщества националистических стран, опирающихся на гарантии «колониальных империй».

Коммунизм в этом смысле также предлагал после войны успешный вариант антинационалистической интеграции, на базе универсальной коммунистической идеологии. Но этот вариант ушел в Лету вместе с СССР. ЕС же — изначально либерален и без этого стержня — нежизнеспособен.

Либеральный универсализм ЕС, безусловно, имеет свои минусы. В стратегическом смысле основным из них выступает, видимо, неспособность разрешить противоречия с миром ислама и интегрировать иммигрантов-мусульман в состав европейского общества. Объединенная Европа не может принять в свой состав крупные исламские страны. Но может интегрировать и успешно «переваривать» православные государства, посткоммунистические восточно-европейские общества, преодолевать католический и протестантский фундаментализм. До какого-то предела антинационализм ЕС — успешен и этот предел еще Европой, похоже, не достигнут.

Невозможно представить себе ЕС без подавления в начале 90-х вспыхнувшего немецкого национализма, когда в Германии заживо сжигали иммигрантов. Или без сокрушения остатков националистических практик в Испании, Португалии, Греции, Ирландии, Австрии.

Европейская интеграция разрешила проблему Германии. Германия была и остается побежденной страной. Германия не обладает ни моральным, ни юридическим правом на некоторые виды политической активности и на некоторые типы разрушительных технологий. Денацификация Германии была первым шагом к европейской интеграции, ее никто не отменял до сих пор. Один из приоритетов ЕС: гарантии новых урезанных по сравнению с 1939-м годом границ Германии и отказ Германии от претензий к победителям.

Другим шагом является изъятие у Германии значительной части заработанных ею средств в интересах всего европейского сообщества. В начале 90-х годов объединение Германии было оплачено ею не только Советскому Союзу (России). Германия профинансировала также около трети расходов на программы европейской интеграции. При том, что основная часть выгод от этих программ досталась странам, не ориентированным на нее: Испании, Португалии, Греции, Ирландии.

Германия вложилась в экономику восточно-европейских государств, где не сумела создать устойчивый прогерманский региональный блок. Эти страны ориентировались в конце концов скорее на США, превратились в опору США внутри ЕС. Немецкие «кредиты» РФ также не привели к разрушительному для Европы партнерству Германии с Россией.

Германия растворила свою марку в общей валюте ЕС, став наиболее важным донором этой важнейшей программы Европейского Союза.

Еще более важным является формирование франко-германской оси европейской интеграции. Переставшая быть колониальной империей Франция и денацифицированная Германия примерно уравновешивают друг друга в Европе. Именно от их партнерства зависит, расколется ли Европа вновь, или будет развиваться в беспрецедентный интеграционный проект. Франко-германская ось оказалась устойчивой. Именно она является до сих пор основой интеграции внутри «старой Европы», а «старая Европа» — это то ядро европейского Союза, к которому пристают новые члены ЕС. Только пока устойчива франко-германская ось, успешен ЕС. Стоит развалиться этой оси, Европа вновь станет пространством борьбы националистических идеологий…

Европейская интеграция пока успешно решает проблему сосуществования с исламскими странами. Это естественно: европейские государства не имеют больших проблем между собой и могут сконцентрироваться на исламском факторе.

Полностью разрешить проблему сосуществования с миром ислама ЕС не может. Но в течение 90-х годов Европа смогла остановить начавшуюся кровопролитную исламскую революцию в Алжире. Сдержать исламистов в Турции, Тунисе и Египте, помочь остановить гражданскую войну в Ливане.

Но соседство с миром ислама в условиях перехода к новой европейской идентичности создало тяжело преодолимую проблему мусульманских мигрантов в странах ЕС. Адаптировать их к европейскому либеральному универсализму нельзя, а противопоставить им возрожденный сильный европейский национализм — опасно для самого проекта ЕС.

Возможно, единственным выходом из этой дилеммы явилось расширение ЕС за счет восточной Европы. Во всяком случае, расширение Европы на восток имеет еще и это — антиисламское — «измерение».

Постсоветская восточная Европа — чуждый по традиционным ценностям Европейскому Союзу регион. На смену коммунизму вместе с деиндустриализацией пришла культурная деградация, в этом регионе произошел возврат к политическому национализму. Восточно-европейский политический национализм в начале 90-х годов часто был немыслим без симпатий к нацистам или к коллаборантам. А обострение межнациональных противоречий вообще привело в некоторых случаях к войнам. Притом, все восточно-европейские национализмы в начале 90-х годов были ориентированы на союз с Германией, на поддержку в Германии аналогичных националистических сил, предполагали за счет такого союза достичь стратегической устойчивости своих стран и своих идеологий.

Видимо, максимальным политическим проектом этого толка была попытка выстроить Балтийско-черноморское содружество (Прибалтика, Беларусь, Украина, возможно, Польша), сохранить в Украине ядерное оружие и войти всем этим альянсом в стратегический союз с Германией.

Возникновение ЕС в начале 90-х годов и его быстрое развитие решали в том числе и эту проблему: не допустить становления в восточной Европе сильных националистических государств. Германия после возникновения ЕС стала базой для развития либерального ЕС, основанного на франко-германской оси. Восточно-европейцы были вынуждены взять курс на многолетнюю подготовку к вступлению в ЕС, выполнить индивидуальные программы адаптации своих экономик к европейским нормам.

Почти всем странам этого региона пришлось отказаться от поддержки доставшейся от советских времен индустриальной мощи, т.е. отказаться от экономического потенциала и сильной самостоятельной позиции в Европе. Почти все страны этого региона были вынуждены переориентироваться с российского экономического пространства на Запад. Всем пришлось пройти через отстранение от власти националистов, взявших власть в начале 90-х годов. Восточно-европейские государства надолго стали слабыми, а безработица в них приблизилась к 20%. Восточно-европейцы устремились в страны «старой Европы», составив многомиллионный противовес многомиллионным массам мусульманских мигрантов.

Вступление восточно-европейских стран в ЕС стало единственно возможной формой их развития именно в силу того, что возникший в начале 90-х годов ЕС лишил их перспективы иного пути. По сути, ЕС провел покорение Восточной Европы. У восточной Европы осталась только одна форма для собственного политического проекта: региональная группировка в контексте Европейского Союза, заинтересованная в его дальнейшем развитии, с небольшой свободой рук на востоке и особых отношениях с США.

Европейский Союз — это гармоничная, мощная, стратегически верно выстроенная конструкция. У него есть ядро — «старая Европа», есть периферия — Восточная Европа и слаборазвитые страны и регионы Южной Европы. Есть и стратегически важные партнеры, развивающиеся в его контексте, но без реальной постановки вопроса о членстве в ЕС: Турция, северная Африка, Россия.

Формирование ЕС вокруг франко-германской оси предотвратило и предотвращает иные варианты развития Европы. В конце 80-х годов — начале 90-х годов не только восточно-европейцы пытались сделать ставку на Германию. Такую же ставку пытался сделать Советский Союз. Это и было основной линией М. Горбачева — создать ось: объединенная Германия — реформированный СССР. Быстрый распад СССР и падение индустриальной мощи СССР — следствие не только Вискулевских соглашений, но и Маастрихтских.

Европейский Союз, возникнув, сконцентрировался на решении собственных проблем, на модернизации собственной экономики и пожинании плодов от краха Советского Союза и восточной Европы. Именно успех европейской интеграции превратил Россию в сырьевую страну, намертво привязанную к поставкам своего сырья не куда-то на абстрактный мировой рынок, а в первую очередь — в страны ЕС. Никакой реальной диверсификации европейской ориентации сырьевого сектора РФ в ближайшие десятилетия можно не ожидать. Никакой перекачки ресурсов из ТЭКа в иные сектора экономики РФ — также быть не может. Такова структура сырьевого сектора РФ , такова инфраструктура использования этого сектора и таково значение для РФ европейского рынка, который становится все более емким и привлекательным. К сожалению, вопрос может стоять только о характере российско-европейских отношений. Что есть Россия относительно Европы: «нигерия», «саудовская аравия» или «канада»?

Любая попытка России ныне выстроить двусторонние отношения с Германией или любой иной европейской страной в противовес европейской интеграции — это угроза устойчивости ЕС. Эта попытка, в конечно счете, наверняка будет неудачной. Таких попыток было сделано много. И неудачными оказались все из них. В принципе, жаль. Ибо Европа никогда не будет так внимательна к решению российских проблем, как необходимо.

Европейский Союз смог оказаться удачным проектом. Впервые более 50 лет в Европе нет заметных войн. Европа сумела сохранить глобальную экономическую конкурентоспособность и даже объявить совсем недавно о начале именно в Европе «третьей глобальной НТР». Более того, именно ЕС стал одним из всего лишь двух глобальных экономических лидеров планеты, примерно наравне с США.

Но европейская интеграция удалась не в полной мере и не в тех формах, которые мыслились изначально.

ЕС не смог стать сильным военным блоком. Платой Европы за расширение на Восток, столь необходимое ей для внутреннего равновесия, стала реформа НАТО. Реформа НАТО сделала невозможным развитие сильной европейской военной организации без США и привела к полной зависимости Европы от военной мощи Америки.

В этом, конечно, есть и свои плюсы. Европа не надрывается в военных операциях по всему миру, как Соединенные Штаты. Между ЕС и США не формируется слишком больших противоречий. Но безопасность ЕС не находится в его руках. Безопасность Европы — в конечном счете, находится в руках США, а их интересы и действия не всегда совпадают с интересами ЕС.

ЕС, расширившись на восток, не смог сохранить высоких темпов политической интеграции. ЕС до сих пор не принял своей Конституции. ЕС с трудом действует совместно по внешнеполитическим вопросам. Это пока терпимо, ибо активность ЕС в основном сконцентрирована на внутренних проблемах. Но нынешняя волна национализма во всех европейских странах, попытки национальными усилиями решить проблемы взаимоотношений с мигрантами из исламских стран, ссоры «старой» и «новой» Европы, — все это следствие нереализованности именно политической составляющей ЕС.

Дальнейшее развитие ЕС, даже просто его самосохранение требует поддержать курс по всем прежним «линиям». Сам ЕС — это конструкт, основанный на рациональном понимании необходимости реформ, в принципе, конструкт для Европы — беспрецедентный. Впервые в европейской истории ответственное мышление не затмевается идеологической нетерпимостью. ЕС слишком долго развивается в целом удачно, чтобы сомневаться в его дальнейшем успехе, по крайней мере, в успехе в ближайшие годы. Уже накопилась инерция успеха. Скорее всего, внутри Европы вскоре надо ожидать новой волны политической интеграции. А чем сильнее там станет «союзный центр», тем вероятнее расширение ЕС на новые страны.