Энергетический диалог стал главной темой переговоров на недавнем саммите ЕС-Россия в Лондоне и в ходе рабочего визита президента России в Великобританию. К этому есть самые веские основания: сегодня Россия является одним из крупнейших поставщиков энергоносителей в Европейский Союз. 53% российского экспорта нефти и 62% российского экспорта природного газа экспортируется в ЕС, что составляет соответственно 16% и 20% общего потребления энергии в Европейском Союзе. Однако диалог — это разговор двух равных сторон, а особенность "энергодиалога" ЕС-РФ состоит в том, что он неуклонно превращается в диктат Евросоюза, как более сильной стороны.
Российская европейская политика декларирует населению РФ сохранение в отношениях с ЕС формата "равноправного партнерства", но на практике эта кремлевская утопия "Евровостока" оказалось недостижимой, хотя бы из-за асимметрии в экономической мощи. После расширения ЕС численность его населения в четыре раза превысила постоянно сокращающееся население России, а нынешний ВВП России составляет приблизительно 4% общего ВВП Евросоюза. Доля России, гордящейся своей ролью важного и перспективного источника получения нефти и газа, составляет во внешней торговле ЕС всего несколько процентов. Если Россия жизненно заинтересована в торговле с ЕС, то о критической важности размеров торговли России для ЕС говорить не приходится.
Тут надо принять во внимание еще одно обстоятельство: современная Россия экспортирует в Европу энергоносители и сырье, а ЕС в Россию — в основном промышленные товары и услуги, компенсируя этим "бартером" торговый баланс. Такая структура товарооборота часто рассматривается в России даже либеральными аналитиками как "колониальная". Ввиду чрезвычайно высокой доли энергоносителей в экспорте (65 %) российская внешняя политика стала испытывать, как и ранее предсказывал ИНС, новый вид еврозависимости.
Если говорить откровенно, то своей стороны Россия уже перешла критический порог "неоколонии": впервые за всю историю более половины внешнеторгового оборота России приходится на страны Евросоюза. Доля Евросоюза в первом квартале 2005 г. выросла до 53,5 % или $36,5 млрд, а до включения в Европейский Союз 25 стран, доля ЕС составляла совсем немаленькую величину — 36,5%. (Для сравнения, на страны СНГ в январе-марте 2005 г. приходилось 15,3 % российского товарооборота (в прошлом году 17,9 %), на страны ЕврАзЭС — 7,7 % (10 %), на страны АТЭС — 15,3 % (16,7 %). Тенденция, как мы видим, вполне очевидная.
К примеру, на долю таких признанных мировых гигантов, как США и Япония, приходится очень незначительная доля внешней торговли России (примерно 6% и 1,3%). Здесь сравнение между формально международной организацией, как ЕС, и таким мощным суверенным государством, как Соединенные Штаты, вполне оправдано, хотя, как принято думать, члены ЕС не имеют суверенной торговой политики. Однако Россия в реальности ведет торговлю с именно Европейским союзом, как с единым субъектом, а не с Германией, Великобританией и прочими его членами.
Сегодня страны ЕС действуют в Евразии солидарно: они не проявляют особой заинтересованности в расширении спектра товаров российского экспорта, а давно рассматривают Россию в качестве чумазой "кочегарки Европы". Сегодня Евросоюз обеспокоен только тем, что экономика ЕС фактически находятся в долгосрочной энергетической зависимости от России. Как показали итоги лондонского саммита, ЕС принимает весьма эффективные и последовательные шаги для решения назревшей проблемы европейской энергобезопасности.
Евросоюз уже давно ищет новые ресурсные потоки на постсоветском пространстве с целью обезопасить себя "от потенциальных внутрироссийских катаклизмов". ЕС также стремится лишить Россию даже теоретической возможности использовать свои поставки в качестве инструмента политического влияния. Западные компании не раз заявляли о своем желании участвовать в новых проектах "Газпрома" в качестве его партнеров, но российские власти лишь уклончиво подтверждали, что считают подобных подход правильным. До самого последнего момента Кремль придерживался испытанной практики долгосрочных оптовых соглашений с Европой, оберегая свой "газовый суверенитет". Однако отведенное для России место генерального поставщика энергоресурсов к европейскому двору на практике означает, что Российская Федерация должна обеспечивать энергетическую безопасность Европы на предложенных нам условиях.
Новый формат требований к России был выдвинут Евросоюзом непосредственно перед началом лондонского саммита. Британский министр по делам Европы Дуглас Александр заявил в Европарламенте: "Евросоюз добивается получения надежного и долгосрочного доступа к российским запасам нефти и природного газа". В ответ на эти новые требования президент Путин подтвердил, что впервые Россией принято "стратегическое решение" об участии некоторых западных фирм в компаниях, которые будут принимать участие в добыче газа в РФ. "Мы приняли решение допустить европейских партнеров в добычу газа на территории России", — заявил президент России и особо подчеркнул: "Европейцы будут контролировать все — от добычи до конечного потребителя". Заметим, что речь идет о ранее немыслимом событии: не просто о допуске западных компаний к разработке российских месторождений энергоресурсов, но об их контролируемой транспортировке добытого сырья и продаже по внутрикорпоративным ценам.
Очевидно, что с российской стороны перед лицом "Проблемы-2008" была сделана отчаянная ставка на избирательное сотрудничество с Европой в тех немногих сферах, в которых ресурсы РФ и ЕС пока сопоставимы (энергетика, безопасность). Однако итоги саммита демонстрируют более высокую эффективность встречной европейской тактики "сбора вишен" (cherry-picking), т.е. стремления отбирать только те вопросы, которые соответствуют уже сложившимся взглядам политиков ЕС на российскую проблему, отвергая все остальные "спорные темы". Аналитики отмечают, что в последние годы практически все серьезные споры между Москвой и Брюсселем разрешались на условиях Евросоюза. Это относится, в частности, к калининградскому транзиту, к приему "новых страны" — членов Евросоюза и к ратификации Россией Киотского протокола. Даже разрекламированное подписание Россией договора о реадмиссии с ЕС на практике не приведет к демонтажу шенгенской визовой стены в отношении российских граждан. Оно, скорее, выглядит как банальный размен стратегических позиций России на либерализацию выдачи виз для "избранных", мало что означающую на практике для большинства российских граждан.
Похоже, что Европа исходит из того, что "Россия навсегда останется внешним, чуждым для Европы государством — сибирской Нигерией или Алжиром". Этот примечательный вывод сделал А. Мошес, руководитель программы "Россия — ЕС" Финского института международных отношений. В своей статье о политике Евросоюза к России он дает такое откровенное заключение: "В значительной степени логичным становится проведение по отношению к ней (к России) эгоистичной политики, сводящейся к получению доступа к ее источникам сырья и транзитным путям, лишению страны естественных конкурентных преимуществ и одновременным мерам по ограждению себя от возможных рисков в сфере "мягкой безопасности". Все это может с успехом прикрываться дипломатической обходительностью, проявляемой в ходе саммитов".
Существующий сейчас между Евросоюзом и России энергетический диалог является верным барометром тех неравноправных отношений, которые сложились между двумя партнерами. С формальной точки зрения, энергодиалог имеет в своей основе баланс интересов: России требуются инвестиции из ЕС для развития своей нефтяной промышленности, а Евросоюзу — доступ к российским энергоносителям. Однако отношения Россия-ЕС не сводятся к простому рыночному механизму ценообразования, здесь все более отчетливо становятся видны системные внерыночные приоритеты самого Евросоюза.
Во-первых, Евросоюз с расширением прямого доступа к российским газовым месторождениям создает себе сверх-надежные гарантии от перебоя в поставках и дефицита энергоносителей. Во-вторых, в условиях постоянного роста цен ЕС получает российское топливо по заниженным "специальным ценам", дотируя этим самым неуклонное расширение своей экономики и дальнейшее присоединение новых стран к ЕС. В-третьих, российский газ является особым сырьем для "резервного контура" европейской экономики. Это своего рода стабилизатор социальной напряженности (отопление, дешевое моторное топливо) и экономической занятости (химия, энергетика, транспорт) в ЕС.
Поскольку в ближайшие годы Россия не сможет наращивать добычу нефти, то удовлетворить растущие потребности европейской экономики можно будет только за счет дополнительных поставок российского "голубого топлива". Эксперты предсказывают, что потребность Европы в газе в ближайшие 15 лет может увеличиться еще на 50%. Как заявил в Лондоне министр энергетики и промышленности РФ Виктор Христенко, около 70% всего европейского импорта газа к 2020 г. будет осуществляться из России.
Но не стоит преувеличивать пафос последних заявлений высокопоставленных кремлевских чиновников. Дело в том, что у российского Газпрома уже просто нет выбора. Чтобы нарастить газодобычу на дополнительные 60 млрд. куб.м. (обещанные Путиным для ЕС) нужны инвестиции в размере $150–170 млрд в течение ближайшие 20 лет. При этом только разработка новых месторождений на Ямале оценивается около $40 млрд. Парадоксальность ситуации состоит в том, что без наращивания европоставок Газпром уже не дождется денег от внешних инвесторов.
Сегодня европейские инвесторы готовы дать деньги даже не на условиях связанных кредитов в духе известного контракта "Газ-Трубы", а только при гарантиях совместной собственности на транспортную инфраструктру. Или, что самое главное, в обмен на допуск инвесторов к месторождениям и внутрь самой закрытой газовой монополии. Недаром в преддверии лондонского саммита внезапно заговорили о завершение процесса по либерализации бумаг российского Газпрома до конца этого года.
Взамен на стратегические уступки российская сторона получила тактические обещания западных партнеров допустить "нас в компании, которые занимаются дистрибуцией газа и электричества на территории своих стран". Здесь речь не идет о самом прибыльном участке конечного газораспределения, поскольку "Газпрому" запрещен доступ на розничный рынок европейских стран через существующее законодательство. Скорее всего, в ЕС будут реализовываться довольно затратные проекты по созданию резервных газохранилищ.
Но среди рукопожатий и парадных репортажей из Брюсселя и Лондона почти незамеченным остался один важный факт — продвижение России в сфере торговли газом было сопряжено с заметными геополитическими уступками. Так, например, Бельгия, к которой в 2006 г. переходит председательство в ОБСЕ, окажет содействие в мирном урегулировании так называемых "замороженных конфликтов" на постсоветском пространстве. Премьер-министр Бельгии Ги Верхофстадт, в частности, упомянул конфликт в Приднестровье и отметил, что "Бельгия известна своей репутацией честного брокера и сделает все возможное для мирного урегулирования этого конфликта". И таких "честных брокеров" из Евросоюза, готовых почти бескорыстно урегулировать конфликты на территории постсоветского пространства и самой России, в последнее время становится все больше и больше.
На прошедшем саммите большой интерес аналитиков вызывала инициированная Великобританией программа помощи Евросоюза по социально-экономическому восстановлению Северного Кавказа. Известно, что Евросоюз всегда предлагал свои посреднические услуги в переговорах с Чечней. Но для России, неотъемлемой частью которой является Чечня, такая постановка вопроса была категорически неприемлема. Сегодня Кремль легко изменил свою позицию по Чечне. Владимир Путин согласился, чтобы Германия и Великобритания выделили 20 миллионов евро на "гуманитарную помощь" в Чечне, Ингушетии и Северной Осетии. Тем самым, у эмиссаров Евросоюза теперь будет легальная возможность участвовать в процессе урегулирования в самых "горячих точках" на Северном Кавказе. И надо полагать, мы все скоро увидим плоды этого "урегулирования".
Прошедший саммит Россия-ЕС продемонстрировал дальнейшую готовность действующего российского руководства ставить интересы отдельных энергетических компаний, курируемых Кремлем, выше стратегических национальных интересов России. Похоже, что Россия неуклонно превращается в "газовую Нигерию": корпорацию — государство, где нужды одной корпорации полностью заменяют государственный интерес. В ней только счастливые обладатели солидных пакетов акций энергетических компаний могут считаться подлинными и свободными гражданами России. А всем прочим "негражданам РФ", т.е. лицам, незанятым в Газпроме, остается зарабатывать себе на жизнь IT-бизнесом. Например, рассылкой знаменитых "нигерийских писем счастья". Или им придется срочно организовывать народный фронт по освобождению Биафры.
