“Чеченизация” власти и управления пришла к своему логическому завершению. 15 февраля 2007 года не случилось сенсации. Тот факт, что президент России Владимир Путин в старом советском стиле “удовлетворил просьбу” президента Чечни Алу Алханова о его “переводе на другую работу”, лишь окончательно закрепил политическую тенденцию. В феврале 2007 года произошла фактическая ликвидация системы сдержек и противовесов в одном из самых проблемных субъектов Российской Федерации. Не в 2007 году это началось, но в феврале нынешнего года завершилось. Москва собственными руками расчистила политический Олимп для одного из самых амбициозных политиков современной России Рамзана Кадырова.
Уход Алханова с политического небосклона Чечни открывает для Кадырова путь к фактически неограниченной власти. Приставка и.о. не должна никого смущать. Даже если предположить, что Рамзан Кадыров в силу “природной скромности” (о чем он уже не раз заявлял) откажется от высшего должностного поста в республике, доверив его местному “зиц-председателю”, все равно “сильное решение” Владимира Путина — это его победа. Сегодня Рамзан Кадыров — это не просто премьер-министр Чечни, и не просто исполняющий обязанности президента. Рамзан Кадыров — это фактическая высшая должность республики.
По словам председателя нижней палаты республиканского парламента Дуквахи Абдурахманова, Рамзан Кадыров уже давно “президент в душах людей”. И это “душевное президентство” намного важнее назначения на должность, которое будет сделано в Кремле. Однако в случае назначения Кадырова президентом в Чечне будет создана новая система власти. В этом плане уход Алханова — это не обычная “рокировочка”. У нового президента республики (если им станет Кадыров) не будет “сдержек и противовесов”. На излете старой системы власти в Чечне существовали “душевный” и формально-юридический президенты, что теоретически открывало для Москвы возможности политического маневрирования. Хотя справедливости ради скажем, что этой возможностью Кремль не слишком-то пользовался. Центр уже давно определил, кому достанется главный “приз зрительских симпатий”.
Напомню, что сначала, еще до создания администрации во главе с Кадыровым-старшим, было ликвидировано Представительство Правительства РФ в Чечне. Фактически именно это стало началом ползучей “чеченизации власти”, когда Центр стал сам отбирать у себя полномочия по управлению республикой. Затем Москва не вняла апелляциям двух глав Наурского и Шелковского районов Чечни — Сергея Пономаренко и Анатолия Стороженко, предупреждавших обо всех превратностях “чеченизации”. В январе 2001 года два районных главы, несогласных (и выражавших свое недовольство публично) с политикой “чеченизации” покинули свои посты. Затем пришла очередь “русских премьеров”, которые поочередно “выдавливались” из республики, — Станислава Ильясова, Михаила Бабича, Анатолия Попова, Сергея Абрамова. Все уходили на другую работу.
И все это шло с параллельной легитимацией республиканских институтов власти. Сначала в 2003 году была принята Конституция Чечни, в которой целый ряд положений, мягко говоря, не стыковался с федеральным законодательством, а затем проведены президентские и парламентские выборы, которые дали в руки региональной элиты законные основания для ее политического и экономического торга с Москвой. А затем уже, когда и эта задача была успешно решена, началась “зачистка” уже внутри чеченской республиканской элиты. Но и даже на этапе внутриреспубликанской борьбы (когда московские “государевы наместники” были отстранены от дел) существование такой фигуры, как Алу Алханов, было важным сдерживающим фактором для амбиций Рамзана Кадырова.
В 2003 году Алханов, будучи министром внутренних дел республики, опровергал “оптимистические тезисы” о ее скором “замирении”. Тогдашний министр приводил цифры и факты, свидетельствующие о продолжении диверсионно-террористической борьбы в Чечне. Запомнился Алханов и своими “чистками рядов” милиции от вчерашних боевиков. В своем первом (и, как оказалось, последнем) президентском послании экс-президент Чечни призывал к модернизации Чечни и всего Северного Кавказа, а в последние полгода Алханов позволял себе не соглашаться с “оптимизмом” Рамзана Кадырова.
В феврале 2007 года был завершен и этот этап. Скорее всего, за административным завершением “чеченизации” последует политико-правовая легитимация ее результатов. Думается, наиболее перспективным шагом в этом плане Грозный считает Договор о разграничении полномочий. Прецедент Татарстана уже есть. И хотя Договор между Москвой и Казанью не идет ни в какое сравнение с текстом 1994 года, важен сам прецедент. Тем паче, что тема Договора не раз обсуждалась представителями республиканской власти. Такой Договор поможет Грозному узаконить весь тот партикуляризм, который уже существует в Чечне. И заметим, узаконить с помощью Москвы.
Однако победа Кадырова-младшего является не только удовлетворением его властных устремлений. Его успех — это начинающийся процесс революции поколений. Сегодня в Чечне высшую власть получают, те, кому только исполнилось 30. После этого факта вряд ли кто-то будет продолжать разговоры об имманентном традиционализме чеченцев, хотя традиционализм не сводится к одним лишь возрастным показателям. Другой вопрос, что политическое взросление нового поколения политиков пришлось на непростое “переходное время”, когда выстраивание любой системы было возможно (и считалось даже чем-то позитивным) только с опорой на себя. Никакие институты, сдержки и противовесы, а уже тем паче возможность оппонирования в этой ситуации не считаются сколько-нибудь важными атрибутами. Здесь имеет значение только буря и натиск. И если сегодня благодаря этому оружию успеха достиг Кадыров, то завтра к нему могут прибегнуть политические преемники Минтемира Шаймиева или Муртазы Рахимова. Вполне возможно, что на волне недовольства этнократическим вызовом, выдвинутся тридцатилетние радикалы, исповедующие принцип “Россия для русских”.
Таким образом, растаскивание страны поколением next, не признающим ничего, кроме собственной силы, не кажется чем-то нереальным. Увы, мы до сих пор не научились бороться или защищать политические принципы, предпочитая борьбу за “наших” против “не наших”, не замечая, что в наше безинституциональное время водораздел пролегает вовсе не по этническому принципу.
Как только информационные ленты передали новость об отставке Алу Алханова, появились комментарии и сообщения о том, что административно-политический успех Рамзана Кадырова, — это поражение российских государственников. По мнению эксперта Института национальной стратегии Владимира Горюнова, утверждение Кадырова младшего и.о. президента Чечни — это “показатель того, что патриотические силы в руководстве России игру в Чечне проиграли”.
Однако подобный вывод, на наш взгляд, несколько упрощает ситуацию. Рамзан Кадыров умело использует ошибки и промахи федеральной власти в своих целях. Он шаг за шагом расширяет то пространство, которое ему уступают. Было бы, по крайней мере, неразумно (для любого политика) отказываться от добровольно уступленного преимущества. Фактически ни одна инициатива Кадырова (равно как его политически некорректные высказывания в адрес Алханова) не получила осуждения Кремля. Такой режим “наибольшего благоприятствования” мог бы опьянить любого. Поэтому во многих нетривиальных поступках Кадырова надо видеть не особенности его психологии, а особенности региональной политики Кремля.
Впрочем, политикой это нельзя назвать. Скорее речь идет об административно-бюрократическом рынке, на котором Кадыров сумел успешно конкурировать. Такими инструментами, как буря и натиск Рамзан Кадыров блестяще овладел, переняв многое из опыта своего отца. В начале 2000-х гг. Ахмат Кадыров заставил “прогнуться под себя” не только русских премьер-министров республики (фактически низведя значение этого института до нуля), но и сам Кремль. В отличие от семьи Кадыровых Кремль (и многие придворные пиарщики) так и не смогли прочувствовать и оценить особенности ситуативной политики.
В принципе, и в сепаратистской Ичкерии, и под российским триколором Ахмат Кадыров пытался играть роль национального лидера. Триколор был использован для борьбы с салафитами (“ваххабитами”), угрожавшими традиционному (суфийскому) исламу в Чечне, ярым поборником которого выступал старший Кадыров. Не столько патриотизм, сколько жесткая конкуренция с “исламскими обновленцами” привела его под российский стяг. В этой связи так и хочется вспомнить бессмертного толстовского Хаджи-Мурата, оказавшегося в лагере русских и выступавшего их ситуативным союзником ровно до тех пор, пока они были готовы решать его задачи (освобождение семьи у имама Шамиля). Что было потом, известно всем, кто хотя бы раз брал себе за труд читать повесть классика.
Вот и сегодня Абдулбек Вахаев, начальник информационно-аналитического отдела министерства образования Чеченской республики, говорит: “Случилось то, что должно было случиться. Чеченский народ, наконец, обрел подлинного лидера. Рамзан Кадыров занял должность, которая ему принадлежит по заслугам”. Итак, у Чечни появился не просто официальный глава, но и лидер. Вопрос только, как долго интересы этого лидера будут совпадать с интересами России. Не Владимира Путина или его преемника, а государства в целом…
Пока же Алу Алханов получит должность заместителя министра юстиции РФ вкупе с полагающимся по должности орденом. Формально закреплено то, что уже стало политической реальностью Чечни. “Эффективный военно-политический менеджер, знающий цену федеральной власти” (а именно так определил и весьма удачно амплуа Рамзана Кадырова чеченский политолог Шамиль Бено), получит пост и.о. президента республики. Что ж, за год проделан значительный путь. В марте 2006 года он избавился от приставки и.о., заняв пост премьер-министра республики. Скорее всего, 2007 год станет для него годом президентства, а значит и новых планов и новых политических амбиций. С таким темпом, возможно, в скором времени, и Чечня окажется слишком маленькой площадкой для реализации политической карьеры нового лидера республики.
