Прежде чем оценивать фантастическую повесть Владимира Сорокина «День опричника», оговорюсь: я никогда не считал реальную опричнину Ивана Грозного сколько-нибудь полезной затеей. Вреда от нее было более чем достаточно, ну а польза крайне сомнительна.
Теперь к делу.
Как ответили бы простые революционные парни из газеты «На посту», если бы кто-то в здравом уме и твердой памяти решился бы опубликовать в советской России книгу, скажем, Георгия Федотова? Ту же монографию о митрополите Филиппе, например. Да четко бы отреагировали: еще крадутся враги, поймать гадов и обезвредить, смертельно обличить выходку дипломированной поповщины, куда смотрят органы?
Литературная ориентация Владимира Сорокина прозрачна. Он отбывает на посту идеологического фронта борьбы за всеобщее благо и святую свободу вахту за вахтой. Как ему реагировать на подъем национального движения в России? Как ему реагировать на религиозное возрождение? Да все так же: «смертельно обличить» и т.п. Никто ничего другого от него и не ожидает. Человек «в деле» как минимум с 80-х... Положение обязывает.
Он честно и трудолюбиво отрабатывает «позицию».
Вот — показывает Сорокин читателям — что будет, если национальное движение победит. Смотрите и ужасайтесь, милые, милые, как мне вас жаль!
А будет во всем страшная архаизация. Стену против Европы поставят, газу-нефти хорошим людям не дадут, они и пойдут под откос. А сговорятся с китайцами, и будет всем от этого беда. Вот какая это будет беда: китайцев на момент действия — 28 миллионов в одной Западной Сибири, их поселения на российской территории увеличиваются, власти им послушны. Китайцы строят для России аэропорты, автомобили. Дороги, китайские обычаи и китайская еда распространены точно так же, как в Ордуси, китайские слова прочно вошли в русский язык.
Республику попрут, вместо нее установится монархия (тут Сорокин дал маху: испугал ежа голой кормой! кто у нас нынче против монархии?). А монарх заведет ужасающую цензуру, массовые репрессии, и кровавую гэбню в виде опричнины. Ну, или кровавую цензуру, массовую гэбню и ужасающие репрессии. От перемены мест все то же самое. Книги будут жечь, а людей сечь. И то и другое — публично, на площадях. Положим, и тут еще не весь страх: много ли народу испугается сейчас массовых репрессий и кровавой гэбни, да хоть прямо эскадронов смерти? Цензура больше пугает массового мазурика.
Что остается несгибаемому бойцу идеологического фронта? Показать, какие негодяи будут всем заправлять при таком режиме (то бишь при победе национального движения в России).
Царица — шлюха.
Царь — родню отдает на растерзание опричниным палачам.
Да и по родне-то психушка плачет.
Опричники не вылезают из ритуальной педерастии, а их начальник — садист, матерый маньячище. Офицер из опричных, опора режима, человек, от лица которого ведется описание всего этого парадиза, как будто взят из итальянского театра масок. Злодей. Карабас-Барабас. Изверг Упырьевич Душегубов. Тяжелый наркоман. Бисексуал, тайно от жены посещающий любовницу (хотя и пидорские пляски исполняет с огоньком). Опытный взяточник. Впрочем, как и все в системе. Насильник. Алкаш. Вообще плохой человек.
Подумай, читатель, хочешь ли ты с такими дружить? Хочешь ли ты такого начальства себе на шею? Правильно, не хочешь! Вижу я, мы с тобой очень умные люди. Ты совсем взрослый стал: понимаешь общее благо и святую свободу! Вот и давай... подальше от этих... от национальных... от религиозных... Ты ж понял: там одни насильники, наркоманы и пидоры. Ты ведь у нас не такой!
Закрыв книгу, я вспомнил текст окна сатиры РОСТа времен гражданской войны или первой половины 20-х:
Хочешь побороть холод?
Хочешь побороть голод?
Хочешь есть?
Хочешь пить?
Спеши в трудовую артель
Ударного труда вступить!
Ать-два.
Все просто и понятно. Хочешь есть — ходи сюды. Ихние — плохие.
Не дадут ли Сорокину какую-нибудь премию?
Наверное, дадут, если примут коллективное решение зажать нос и не замечать лажи.
Видимо, торопился бригадный комиссар святой свободы Владимир Сорокин: то у него главный герой попадает в опричнину из таможенников, то с третьего курса истфака МГУ, известной кузницы кадров кровавой гэбни. Ну да каких мелочей не простишь высокому профи массолита...
Если бы он еще только не счел разумным, в соответствии с добрым писательским обычаем, отвесить пендаля всем, кто не по ндраву. Какой писатель не мечтает навешать пендалей родной литературной братии? Наверное, хороший писатель.
Тут совсем другая история.
Понятно, за какие грехи введены в повествование филинообразный российский поэт Владислав Сырков, да два царицыных шута: Павлушка-ёж и Дуга-леший. Впрочем, кому за них обидно, сам пускай и заступится. Понятно, что Павел Крусанов, Михаил Веллер и Олег Павлов — «идейные враги», таких не обругаешь по случаю, так сердце три ночи болит.
Но плечо-то — раззудись! Тут и Денежкиной попало (правильно, молодая, а уже высокие литпремии ей достаются, ату ее!). И Робски (как не поддеть конкурентов?). И Федору Бондарчуку (почему это с ним президент встречался, а не с более достойными людьми?). Ну и любимая забава бестселлеристов: расстрел критиков с дальней дистанции. А что они пишут не то и так, как хотелось бы титанам массолита? Не так пишет Данилкин, и за это выписывает ему Сорокин по голой заднице кнутом. Немзеру с Басинским достается по разочку. Тоже, вероятно, не так похвалили...
Нет, наверное, не дадут премию Владимиру Сорокину.
Есть в тексте Сорокина фирменные фестончики, они вроде опознавательных сигналов: «Если кто не понял, я — луноход-1». У пятой колонны есть свои старые добрые традиции, не юными дарованиями заведено, не им и отменять.
Их порядочному человеку, чтобы другие их порядочные люди с ним здоровались, надо иногда вставлять в текст вот такие штуки:
«...Теперь пора точку ставить. Поднимаю дубину:
— На колени, сиволапые!
В такие мгновенья все сразу видно. Ой, как видно хорошо человека русского! Лица, лица оторопевшей челяди. Простые русские лица. Люблю я смотреть на них в такие мгновенья, в момент истины. Сейчас они — зеркало. В котором отражаемся мы. И солнышко зимнее... Слава Богу, не замутилось зеркало сие, не потемнело от времени... Падает челядь на колени».
Допустим, Сорокина «партийная принадлежность» заставляет на разные лады повторять старую мантру «Все рабы! Снизу доверху. Русские — рабский народ». Транспарант, может, и выцвел, да другого-то нет. Что ж, Сорокин — человек при делах, служба такая, извините, люди добрые, если кого обидел...
Любопытно другое: г-ну Штепе книга понравилась. Вот такая книга ему понравилась. «Падает челядь на колени»... Это заставляет присмотреться к самому г-ну Штепе. Интересный он человек.
Ну а в целом, все как всегда. Мы открываем поля свободы для нашей страны на будущее, они стараются их закрыть. Чтобы как лошадка в шорах, цокала Россия по кругу, ворочая привод у чужих мехов, а по старости лет получила бы обухом промеж глаз и живенько отнесли ее тушу на скотобойню. Сорокин, существо трепетно чуткое, хвостиком дуновения «свежих ветров перемен» за версту улавливающее, потрохами соцзапрос живо схватывающее, заторопился, заторопился... Не утерпел, не решился тянуть, писать роман, соперники в пятую точку дышат, вот и Пелевин с «Empire V» выскочил-выпрыгнул, надо спешить! Жахнул Сорокин повестюшку на листов на семь-восемь авторских, словил конъюнктуру.
Успе-ел...
Выполнил долг истинно-благородного правдолюбца ради высшего блага и святой свободы. Гонорарий, судя по цене книжечки в столичных магазинах, отхватил неадекватный — дело святой свободы оплачивается по тарифам цивилизованного общества. И за очередной красный крестик на русском будущем ему заплатили, надо полагать, в самый раз. Как родному и близкому человеку. Пришлось, вероятно, пошире расставить карман, чтобы уместились все общечеловеческие ценности, выданные кассиром издательства «Захаров».
Ну а нам-то как реагировать на очередной вспук либеральной информационной среды? Да никак. Собака лает, караван идет. Как всегда.
