Корейский дипломатический полигон
Испытания северокорейского ядерного оружия, проведенные 9 октября 2006 года на полигоне возле городка Кильджу (Gilju), провинция Хамгён-Пукто, ожидали уже около 15 лет: кто с нетерпением, кто — с опаской. Но когда оно произошло, ощущение неожиданности все-таки возникло.
Через 5 дней после ядерного испытания Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию по положению в Северо-Восточной Азии за номером 1718. В ней, согласно пункту 41 главы VII Устава ООН, налагаются санкции за продажу КНДР систем тяжелого вооружения (артиллерии крупных калибров, танков, самолетов, ракет и кораблей), включая запчасти к ним, товаров, могущих быть необходимыми для разработки и производства неконвенциональных видов вооружения и ракет, а также предметов роскоши. Документ не предполагает военных мер, однако включает призыв к организации системы контроля за сообщением с Северной Кореей, что многие оценивают как верный путь к военному столкновению.
Ретроспективным взглядом подобные дипломатические усилия видятся теперь как заведомо обреченные на провал, а оптимистические прогнозы аналитиков по этому поводу представляются заведомо ошибочными. На самом же деле, если вернуться назад, к тому дню 19 сентября 2005 года, когда КНДР заявила о своей готовности отказаться от военной ядерной программы, а США — об отсутствии намерения нападать на это государство, очевидно, что для полюбовного разрешения конфликта были шансы, но они так и остались нереализованными.
Впрочем, спектр отношений к этому событию отнюдь не ограничивается политкорректным "осуждам-с" в унисон резолюции Совбеза. В дипломатической игре могут быть свои нюансы. Достаточно напомнить, что Северная Корея уже один раз воевала с ООН: в 1950 году представитель СССР отсутствовал на голосовании в Совете Безопасности в знак солидарности с КНДР, которую в ООН не допускали, и западные великие державы приняли резолюцию, призывающую к карательным мерам. В разразившейся Корейской войне войска США и их союзников формально действовали под флагом ООН. Советские лётчики бомбили эти войска и сбивали "ооновские" самолеты, поэтому можно сказать, что и наша страна тогда "воевала с ООН".
Теперь же, что касается России и ее голоса в пользу резолюции, существенным вопросом также остается: искренне ли ее руководство в своем осуждении, или же это является вынужденным шагом?
Учитывая опыт предшествующих 15 лет российской “независимости”, объяснимо подозрение, что “мировой гегемон” вынудил Россию проголосовать в Совете Безопасности ООН против своих собственных интересов. Однако в данном конкретном случае для такого подозрения недостаточно оснований. Дело в том, что, будучи признанной ядерной державой, Россия ни в коем случае не заинтересована в расширении клуба ядерных стран. От такого расширения эксклюзивность российской геополитической роли может значительно уменьшиться. Тем более что Россия, в отличие от основного мирового конкурента США, помимо военной мощи пока что имеет существенно более ограниченный набор инструментов "мягкой силы". Поэтому расширение клуба ядерных держав, тем паче вблизи российских границ, России может быть даже более неприятно, чем Вашингтону. Это — кардинальный момент российской политики; он и в будущем будет задавать тон в отношении любого неядерного государства, пожелавшего обзавестись ядерным оружием.
Другое дело, что в каждом отдельном случае такого, неизбежного в долгосрочной перспективе, расширения, конкретное выражение политики России может быть различным. Это объясняется тем простым обстоятельством, что кроме интереса, связанного с нераспространением оружия массового поражения, у России имеется ряд других жизненно важных интересов, которые вовсе не всегда имеет смысл приносить в жертву проблеме нераспространения.
К примеру, активно продвигаемая Вашингтоном "политика двойных стандартов" в глазах русских несет ощутимую угрозу. В ядерной сфере такая политика выражается в том, что вещи, которые "позволены" близким союзникам Вашингтона, таким, как Израиль и Пакистан, американцы под угрозой военного вторжения стараются запретить для таких не входящих в западный блок государств, как, например, Иран. Если Россия примет эти правила игры, она лишиться последних союзников, которые перебегут на сторону конкурентов или будут просто раздавлены. Поэтому Россия, казалось бы, кровно заинтересованная в том, чтобы расположенные у ее порога Иран и Северная Корея не заполучили ядерное оружие, вовсе не готова ради этого позволять США идти слишком далеко. В связи с этим уместность поддержания Россией англо-американских проектов репрессивных резолюций в Совбезе ООН часто вызывает вопросы.
Один из таких вопросов был поднят постоянным представителем России в ООН Виталием Чуркиным, который сказал недавно, что Россия не сможет поддержать репрессивную резолюцию по Ирану, аналогичную северокорейской, если продолжатся односторонние американские санкции, наложенные против российских компаний, "незаконно", с точки зрения США, сотрудничавших с Ираном. Он пояснил при этом, что такое голосование поставило бы Россию в "нелепое и затруднительное положение", когда она фактически признает справедливость односторонних американских действий против своих компаний "Сухой" и "Рособоронэкспорт".
Чтобы не стать похожей на интендантскую вдову, которая "сама себя высекла", Россия требует от США отменить санкции против ее компаний прежде, чем она станет готовой разговаривать по поводу санкций против Ирана. Но ведь возможно, что США как раз и наложили санкции на Россию для того, чтобы заполучить карту для давления на него и "размена" на выгодную для них резолюцию по Ирану или по другой проблеме. И если вместо ответных шагов, могущих в дальнейшем послужить "материалом для размена", Россия, не потрудившаяся приобрести серьезную "карту", начинает теперь просто-напросто "канючить", Америка и далее будет прибегать к подобным приемам. Для прогноза возможных действий сторон стоит проанализировать мотивы участников более подробно.
Позиция Вашингтона
Доминирующий движущий мотив США по отношению к таким не обладающими энергетическими ресурсами "государствам-неудачникам" (failure states), как Северная Корея, — чисто идеологический. Это желание "привести их к демократии", доказав, таким образом, "преимущество капиталистического строя" и "торжество американской модели". Особо опасные для Вашингтона "неудачники" возводятся в ранг "оси зла", и тогда появляются дополнительные цели.
Уже около 15-ти лет доминантой отношения США к Северной Корее является ее ядерная программа. Американцы все это время надеялись, что превращение в ядерное государство Северной Кореи — страны, с которой они воевали, и с которой у них до сих пор нет мирного договора, — удастся предупредить. Теперь же, после того как КНДР доказала свои ядерные возможности, основной целью Вашингтона стало предотвращение превращение Северной Кореи в государство, обладающее средствами доставки этого оружия на территорию США.
Эта цель, в частности, была сформулирована в выступлении посла США в ООН Болтона. Официальное мнение Вашингтона по поводу северокорейских средств доставки заключается в том, что пока что у Пхеньяна надежные средства доставки атомных зарядов на большие расстояния отсутствуют. Для необходимой миниатюризации ядерных зарядов северокорейцам потребуется несколько лет, в течение которых Вашингтон, как там считают, может организовать военную акцию без риска ядерного ответа по своей территории.
Такова ли ситуация на самом деле — неясно. Ведь корейская ракетно-ядерная программа может быть более продвинута, чем принято думать. Так, летом сего года, уже после выхода КНДР из переговоров, северяне испытали 7 баллистических ракет, способных в перспективе стать носителями ядерного оружия. Большинство взлетевших ракет были способны достичь территории Японии, а одна — Тэподон-2 — в состоянии долететь до США (в район Аляски).
Другие страны, такие, как Израиль и Пакистан, как впоследствии выяснилось, оказались способны развить свою ядерную программу без испытаний. Для этого они использовали технологию других стран. В американском военном ведомстве, однако, отказываются верить, что Пхеньян обладает средствами доставки ядерных зарядов. Признать это — означало бы дать решающие аргументы домашним противникам американской военной акции. По официальной версии Белого Дома, который ссылается на мнение Пентагона, заряд, весящий несколько тонн, могут доставлять к месту назначения только северокорейские самолеты. Таким образом, в настоящий момент в американской столице возобладала точка зрения, что северные корейцы не обладают, и еще какое-то время не будут обладать надежными средствами доставки ядерных зарядов. А значит, поле для военного вмешательства якобы свободно.
Возможно, для того, чтобы не тревожить общественность, в США не упоминаются другие возможные варианты доставки: например на быстроходных северокорейских катерах или океанических яхтах. Позволим себе немного пофантазировать, чем может обернуться американцам подобная недооценка противника.
На специально оборудованную яхту, замаскированную под гражданское судно третьего государства, может быть доставлен смертельный груз из Пхеньяна по воздуху — в порт третьей страны или даже в открытом море на гидроплане. Подобравшись к берегам Калифорнии, корейцы-камикадзе смогли бы устроить настоящий ядерный "фейерверк" прямо перед киностудиями Голливуда — с наглядной демонстрацией американцам ужасов ядерной войны и экологических последствий гигантского цунами.
Конечно, таким способом ядерную войну с США никак не выиграть, однако в качестве меры возмездия подобная "шайтан-яхта" вполне подходит. Напомним, что когда в СССР еще не было баллистических ракет, ядерные заряды решено было ставить на торпеды для подводных лодок, чтобы, незаметно появляясь в бухтах, гигантскими океаническими волнами "смывать центры американской поп-культуры в городскую канализацию".
О подобной отнюдь не гипотетической опасности американское правительство предпочитает своим гражданам не рассказывать, а "реальная политика" США в корейском вопросе определяется на данный момент несколькими быстро изменяющимися факторами.
Во-первых, — это военное преимущество, которое дает им преобладающие шансы в случае военного конфликта. Это преимущество грозит вскоре девальвироваться — вследствие появления у Северной Кореи более надежных средств доставки ядерных зарядов. Таким образом, с точки зрения США, военное "окно возможностей" закрывается, и это один из факторов, который подстегивает политическое руководство в Вашингтоне к решительным действиям.
Во-вторых, экономическая гегемония США и их союзника Южной Кореи дает реальный шанс на то, что в обозримом будущем можно ожидать поглощения корейского Севера Югом по германскому сценарию с применением последних методов политического вмешательства, известных как "оранжевые технологии". Это соображение, наоборот, сдерживает вашингтонских политиков, укрепляя аргументацию противников военного вмешательства.
В-третьих, далеко не всякое объединение Кореи даже на условиях Сеула (Южная Корея) объективно приведет к росту влияния США на полуострове. Возникновение сильной и объединенной "капиталистической" Кореи закономерно снизит ее нужду в американской поддержке. Такой стране с более чем 70-миллионным населением и ракетно-ядерными технологиями уже не нужен будет американский "ядерный зонтик". Такая Корея может по-другому определить и своих главных политико-экономических соперников, противопоставив себя в равной мере как Китаю, так и Японии.
Объединенная Корея с большой вероятностью вступит и в конкуренцию потребителей энергоресурсов, стараясь оттеснить Китай и Японию от российской нефте-газовой системы. Сильная и независимая Корея наверняка захочет играть свою роль в Евро-Азиатском региональном транспортном сотрудничестве, к которому может подключиться и Европа: из Сеула в Берлин и Париж можно будет доехать в вагоне поезда. США в этой игре оказываются лишними, а их флота, контролирующие морские коммуникации, остаются без дела.
В общем, подобно Германии после объединения, Корея, объединившись, с большой долей вероятности начнет политический дрейф от США — и не исключено, что в сторону России. Это никак не может соответствовать американским долгосрочным политическим интересам. Другое дело, понимают ли это те в администрации, которые формируют политику, и насколько они готовы учитывать долгосрочные факторы, имея в виду то, что нынешней администрации осталось править всего пару лет.
Если в Вашингтоне действительно учитывают угрозы дальнего плана, которые представляет собой перспектива разрядки на Корейском полуострове и объединения "двух Корей", США еще сильнее будет противиться мирным вариантам и настаивать на сценариях, которые предполагали бы силовую "победу" над Пхеньяном при активном спонсорстве Америки. В случае успеха, это надолго закрепило и усилило бы положение США на важном азиатском выступе, давая возможность привычными для американской политической психологии силовыми методами "контролировать развитие" Китая, России, да и Японии.
Позиция Южной Кореи
Позиция Южной Кореи более сложна, чем можно подумать, прочтя официальное заявление Сеула, осуждающее испытания. С одной стороны, правительство в Сеуле понимает угрозу, которую может представлять для него наличие ядерного оружия в руках Пхеньяна в случае возникновения вооруженного конфликта между корейскими государствами. От границы с КНДР до пригородов столицы ЮК всего около 30 километров, и для доставки туда ядерного боеприпаса не требуются особо изощренные средства доставки.
Поэтому от своего американского союзника правители Юга потребовали немедленного подтверждения обязательств предоставления им американского ядерного зонтика. Вашингтон, между тем, благоразумно не спешит давать рискованные обязательства. Оно и понятно, ведь главное для него — предотвратить возможный северокорейский удар по своей собственной территории, даже если действительно ядерных боеголовок для ракет дальнего радиуса действия у Пхеньяна пока нет, и такой удар будет нанесен обычным или химическим оружием.
Но даже в случае предоставления американских ядерных гарантий, Южная Корея не может чувствовать себя вполне спокойной: любой сценарий войны катастрофичен для Южной Кореи. Экономика страны будет разрушена, а государство попадет в длительную зависимость от иностранной поддержки, американской или китайской, в зависимости от исхода столкновения. Поэтому южные корейцы со всех трибун просили учитывать их интересы во всем этом деле, и не поддерживать предложений о введении слишком суровых санкций против Пхеньяна, которые предлагали изначально США и ввела в одностороннем порядке Япония.
Втайне южные корейцы, вероятно, хотели бы, чтобы приобретение Пхеньяном ядерного оружия стабилизировало ситуацию и позволило бы корейцам Севера и Юга начать процесс объединения самостоятельно, без "вказивок" из Вашингтона, однако политически зависимое положение Сеула не позволяет озвучивать эту линию открыто. Впрочем, намерения их и без этого более чем ясные: уже более 10 лет Южная Корея вызывает неудовольствие Вашингтона и Токио своими "примиренческими" отношением к северному единокровному соседу. Американцы и японцы все это время делают вид, что им не понятно, почему "демократическая страна" видит в своих "тоталитарных" собратьях с севера желанных партнеров и даже потенциальных союзников.
Конечно, для американцев и японцев было бы куда удобнее, если бы корейцы стали истреблять друг-друга на почве идеологических расхождений. Единственное условие — чтобы они делали это обычным оружием, не нарушая хрупкую экологию. Однако, корейцы, видимо думают иначе: уже объявлено, что Сеул пересматривает полуколониальное правило, согласно которому, в случае войны южнокорейская армия окажется под американским командованием. Обидевшись на это решение, как на недружественный акт, американцы прозондировали угрозу вовсе вывести свой 30-тысячный корпус из страны. Корейцы на эту угрозу отреагировали холодно, хотя теперь в связи с ядерными испытаниями проамериканское лобби высказалось за сохранение американского контроля над корейскими вооруженными силами.
Теперь, после ядерных испытаний, политики на юге полуострова не могут не задуматься о перспективах: страна послушно исполняла роль марионетки США в течение 50 лет, однако это не привело к объединению. Проблема в том, что американское присутствие отнюдь не способствует объединению корейской нации. В то же время, если бы из юга страны были выведены иностранные (американские) войска, корейцы, возможно, сами смогли бы договориться. Затрагивая вопрос ядерного испытания, премьер-министр страны Хан Мьен-Сук заявил перед парламентом Южной Корей: "Мы полагаем, что северные корейцы сделали этот шаг, чтобы укрепить свои позиции на переговорах".
На переговорах по объединению страны, в случае их возобновления, Сеул мог бы попытаться выторговать для себя удовлетворительные условия, пользуясь своей превосходящей экономической мощью. Ядерный Пхеньян, со своей стороны, в меньшей степени опасался бы, что его попросту поглотят, как восточную Германию, превратив жителей КНДР в граждан "демократической" Кореи второго сорта.
Учитывая, что речь идет о важных внутрикорейских вопросах, Южная Корея проявила строптивость. В Сеуле объявили: несмотря на то что Южная Корея готова присоединиться к санкциям, она оставляет за собой право и на "самостоятельные шаги". Министр обороны страны также заявил, что Республика Корея не будет присоединяться к инспирированной США программе Proliferation Security Initiative (PSI), под эгидой которой американский и японский флот планируют останавливать гражданские суда, идущие в Северную Корею, и обыскивать их на предмет продукции, имеющей отношении к производству ракет и ядерных материалов.
Министр по делам национального воссоединения Ли Чхон-Сёк вообще заявил, что прежняя политика примирения и "вовлечения" Северной Кореи продолжится, несмотря на корейские ядерные испытания и даже возможные санкции Совета Безопасности. "Давление и санкции не сработают по отношению к Северной Корее", — пояснил он свою мысль.
В Сеуле также подтвердили, что совместные с Северной Кореей экономические проекты, крупнейшие из которых — промышленная зона Кэсон и туристический комплекс Алмазной Горы, будут продолжены. США в ответ объявили, что хотят попросить Южную Корею прекратить эти проекты.
Другими словами, испытание северокорейской атомной бомбы подвергло новому испытанию и американо-южнокорейские отношения.
Обладая в своем пока еще виртуальном единстве ядерным оружием и мощной экономикой, корейцы все меньше оглядываются как на Запад, так и на Восток.
В Корее до сих пор остаются болезненными многие вопросы отношений с Японией, — прежде всего, отказ последней признать свою вину за военные преступления, а также территориальный спор за архипелаг Докдо. Эта крошечная группа островков, а вернее — скал, находится под управлением Южной Кореи, однако Япония, сумевшая захватить эти островки после войны с Россией 1904 года, но потерявшая впоследствии свои завоевания, с завидным упорством требует эти территории себе, называя их "островами Такесима". Таким образом, Корея, вслед за Россией и Китаем, является третьей страной, имеющей неурегулированные территориальные претензии со стороны Японии.
Это не может не вызывать естественного политического тяготения Южной Кореи к России и Китаю, которое и стало проявляться в 1990-е годы. В это время наступательный потенциал (как и угроза) Северной Кореи ослаб, зато Японии — сильно вырос. А по мере того, как укрепляется роль Японии в качестве главного форпоста и союзника США на Дальнем Востоке, Южная Корея все более неуютно себя чувствует внутри этого военно-политического объединения. Ее экономика все еще тесно привязана к США и Японии, однако южные корейцы ощущают все больше свободы для экономического маневра и перенаправления своих отношений на Россию и Китай. Другим направлением развития отношений для них является Северная Корея: туда поступает помощь, начинает осваиваться дешевая рабочая сила, Северная Корея постепенно превращается для Южной в зону недорогого туризма, источник рабочей силы и дружественный рынок сбыта.
Если из Вашингтона Северная Корея выглядит государством "оси мирового зла", которое не успели вовремя разбомбить, то для корейцев Юга северные корейцы — родные братья, с которыми их несправедливо разделила линия, установленная великими державами. В значительной степени именно "соглашательской" политике Сеула Пхеньян обязан тем, что вмешательство США в корейские дела пока не достигло уровня американского вмешательства в Ираке.
Позиция Пекина
Для Китая продолжение статус-кво с разделом сферы влияния на корейском полуострове между ним и США — наиболее комфортная ситуация. Консерватизм политики Китая в этом вопросе диктуется осознанием собственной относительной военной слабости перед американской военной мощью и тем, что в случае военного конфликта шансы союзной Пекину Северной Кореи невелики.
Китай понимает, что передел сфер влияния в настоящий момент, скорее всего, будет не в его пользу, а помощь Северной Корее принесла бы Пекину большие издержки. Объединение двух Корей на американских условиях означало бы новое направление сухопутной угрозы и подступление американских военных баз к китайским границам. Если же Пекин не поддержит Пхеньян в случае удара США, страна потеряет лицо и возможно — других союзников, таких, как Пакистан. Это — абсолютно неприемлемо для Пекина.
Однако и перспектива маловероятного, но отнюдь не невозможного, объединения Кореи в обозримом будущем, а также военное усиление Севера — способна вызвать настороженность Пекина. Китай привык видеть КНДР в качестве своего вассала, и хотел бы, чтобы такая ситуация продолжалась. Поэтому, как видно из его дальнейших шагов, Китай всерьез решил "проучить" Северную Корею за ее испытания. Буквально на следующий день после голосования в ООН, по свидетельствам очевидцев, был введен запрет на перевод денег из Китая в Корею. Теперь граждане Кореи, работающие в приграничных областях Китая и граждане Китая, имеющие родственников на территории КНДР, не могут отправлять деньги родственникам. Кроме того, начато невиданными темпами строительство Китаем пограничной "защитной стены", увенчанной колючей проволокой. Последнее явно не было предписано никакими резолюциями ООН, что подтверждает наличие у Китая собственных причин наказывать своего соседа.
В то же время, наиболее очевидной целью Китая на данном этапе является удержание ситуации от сползания в рискованный для себя военный конфликт, даже ценой ухудшения отношений с Пхеньяном. Поэтому, осудив корейское испытание в еще более решительных выражениях, чем Москва, назвав их проведение "бесстыдным вызовом", Китай дал задний ход. Вскоре выяснилось, что, голосуя за введение санкций, Китай не имеет в виду "наказание" КНДР. Уже после принятия резолюции Пекин выразил свою особую позицию относительно проверки грузов, поступающих в КНДР. Это смягчение произошло сразу после того, как выяснилось, что Северная Корея готова предпринимать военные меры для прорыва блокады полуострова.
Впрочем, на данном этапе подходы Пекина и Москвы во многом похожи, что и проявляется в объединении их позиций на переговорах по данному вопросу в ООН и в рамках "шестисторонних переговоров" по корейской ядерной тематике. Это, однако, не означает, что совпадают и стратегические цели Китая и России на Корейском полуострове.
Парадоксальным образом, желание Китая сохранить раздел сфер влияния на Корейском полуострове сближает позиции Китая и США по этой проблеме. В Вашингтоне уловили эти нюансы, и теперь твердо рассчитывают на поддержку Пекина с тем, чтобы убедить Пхеньян полностью отказаться от своей ядерной программы. Успех такой политики означал бы для Москвы, что и далее на пограничной к ней территории Корейского полуострова ее влияние на ситуацию останется незначительным.
Позиция Москвы
Как известно, одной из причин начала Русско-японской войны была невозможность России согласиться с силовым доминированием иностранной державы на Корейском полуострове. Россия требовала от Токио учета ее интересов в Корее и согласия ограничить продвижение японских войск на север границами 39-й параллели. Знаменательно, что линия прекращения огня на полуострове, разделяющая Северную и Южную Кореи, и теперь проходит как раз между 38 и 39 параллелью… Стратегическая роль Корейского полуострова как места, где определяется баланс сил на Северо-Востоке Азии, остается актуальной и по сей день.
И поныне, несмотря на чрезвычайно позитивное развитие межгосударственных отношений между Россией и Китаем в последнее полтора десятилетия, Москва в долгосрочном плане нуждается в том, чтобы на Дальнем Востоке мощь Китая была бы сбалансирована каким-либо дружественным России противовесом. Очевидно, что имеющая территориальный спор с Россией, Япония таковым являться не может. В то же время объединенная Корея может стать самостоятельным игроком и региональным противовесом не только США, но также Японии и Китаю. Вопрос объединения, в свою очередь, связан гораздо сильнее с вопросом наличия у Северной Кореи ядерного оружия, чем можно подумать. Может быть, поэтому российская риторика по ядерному вопросу КНДР иногда неожиданно выглядит мягче не только американской, но и китайской.
Образование нового экономически и в военном отношении сильного игрока на Корейском полуострове, силы которого не были бы скованы на внутреннем фронте, позволило бы российской дипломатии выйти из пока безальтернативной дальневосточной дилеммы "Япония или Китай", усложнило бы политическую игру, сделав проникновение мощных сил (США, в недалеком будущем — Европы) более затруднительным. При таком понимании российских интересов было бы естественно оценивать значение корейского испытания через призму того, как оно повлияло на сценарии объединения Кореи.
Россия — пожалуй, единственная страна в регионе, которая безусловно выиграет от объединения Кореи. А Корея в потенциале — практически идеальный партнер России на Дальнем Востоке. Этому способствует в первую очередь исторические причины: отношения корейского народа с Россией традиционно были дружественными. Например, за всю историю этих отношений не было ни одного вооруженного конфликта. С подъемом могущества России-СССР связано появление независимой Кореи, а ее поражение в войне — ассоциируется в глазах корейцев с иностранным порабощением.
Экономики двух Корей таковы, что они, при всем различии между собой, достаточно комплиментарны Российской. Энергетических ресурсов там не имеется, а рабочей силы определенный избыток, — однако, не настолько, чтобы внушать опасения, какие возникают у России по отношению к наплыву рабочих рук из Китая. Благоприятно то, что сухопутная граница Кореи с Россией существует, но она не настолько велика, как граница с КНР, и ее легко контролировать, предупреждая незаконную миграцию.
Территориальных споров между Россией и Кореей не было в прошлом, не существует в настоящем. Подобные споры крайне маловероятны в обозримом будущем. Поэтому присутствие корейцев в приграничных районах не внушает русским беспокойства, что через какое-то время эти территории попытаются от России отторгнуть. Корейцы не обладают столь громадным демографическим потенциалом, как Китай, и не могут нести перманентную угрозу российским восточным владениям. Население КНДР приближается к 25 миллионам, а ее южной соседки — к 50-ти, и темпы роста населения в Корее сравнительно невелики.
Объединенная Корея стала бы сильной экономически и в военном отношении державой, однако, не настолько сильной, как Япония, чтобы пытаться диктовать России свои условия.
Важен и фактор степени культурной комплиментарности между русскими и корейцами. Корейцы проявляют сравнительно большую лояльность по отношению к русской культуре, готовность в ней "раствориться". Проживающие в России корейцы проявляют завидную готовность к приобщению к русской культуре. Появление имен россиян корейского происхождения в российской культуре даже позволяет говорить об определенном “феномене корейцев в русской культуре”. Совсем недавно власти Северной Кореи неожиданно позволили Русской православной церкви возобновить свою деятельность в стране, в Пхеньяне построен православный собор. Эти жесты отнюдь не случайны.
В противоположность этому, в глазах жителей Китая русской культуре противостоит многотысячелетняя политическая традиция ханьцев с ее тезисом об универсальном культурном превосходстве цивилизации Китая. При всей исторической оправданности такого взгляда, это не может не влиять на условия культурной адаптации пока еще сравнительно немногочисленной общины китайцев в РФ.
Российско-корейский "реальполитик"
В то же время, следует помнить и об ограничениях для возможного сотрудничества с Кореей, которые также возникли исторически. Южная Корея тесно связана с США, а отношения Москвы и Пхеньяна складывались совсем не идеально даже в советские времена, хотя крикливых публичных ссор, как это было с Китаем, удавалось избегать. Говоря о союзничестве советских времен, многие комментаторы упускают то, что именно Китай, а не СССР, стал после Корейской войны главным политическим сюзереном Пхеньяна.
Северокорейцы не забыли помощь русских, однако в ситуациях "конфликта интересов" всегда показывали, что Пекин для них — союзник номер один, а СССР — всего лишь второй номер. Так было во время ссоры с Китаем в начале 60-х, когда Пхеньян отказался признать Мао Дзе Дуна "оппортунистом" и "ревизионистом". Так было и во время кризиса в советско-китайских отношениях, вызванных конфликтом интересов Пекина и советского союзника Ханоя в Кампучии, и пограничной войны между КНР и СРВ. Тогда Пхеньян вновь солидаризировался с Китаем.
Россия была болезненно обойдена и тогда, когда в 1994 году за ее спиной американцы с японцами и Южной Кореей достигли соглашения о строительстве в Северной Корее двух реакторов на легкой воде как раз на том месте, где ранее строить АЭС собирался Советский Союз. В обмен Пхеньян обязался перед США и Китаем прекратить свою ядерную программу. Теперь, после того, как северных корейцев Америка с Японией подвели в этом вопросе, отказавшись строить столь необходимую им АЭС, в Москве могут испытывать злорадство.
Таким образом, по сути, у Москвы не было ни каких особых моральных обязательств перед северокорейцами и теперь, во время голосования в ООН. Если уж их главный покровитель Китай публично назвал их действия "бесстыдными", что остается делать Москве?! Естественно, Москва не обязана приходить на помощь всем, кто своими действиями раздражает Вашингтон из каких-то альтруистических соображений, или, что еще хуже — из соображений абстрактной морали. Отсюда — очевидная оправданность тесной координации позиций России с китайской и явное желание Москвы оставаться в этом вопросе за спиной континентального Китая.
Тем не менее, памятуя о своих долгосрочных интересах, параллельно проведению такой осторожной, "обволакивающей" дипломатии, Москва последовательно теснит Америку и Китай на Корейском полуострове везде, где у американцев и китайцев не находится достаточных контраргументов. США могут только скрежетать зубами, наблюдая все большую непокорность своего недавнего покорного вассала — Южной Кореи.
Россия уже после принятия резолюции СБ ООН заключила долгосрочное — на 30 лет — соглашение о поставке природного газа в Южную Корею, которое будет осуществляться по газопроводу. Интересно, что кроме более дорогого газопровода по дну Японского моря совсем не исключается гораздо более дешевый и экономический путь через территорию "оси зла". Таким образом, как ни в чем не бывало, Россия совместно с Южной Кореей занимаются "вовлечением" северокорейского соседа в евразийское сотрудничество, вместо того чтобы на радость далеким спонсорам "мировой демократии" заниматься подготовкой к искоренению "оси зла".
Уже после ядерного испытания было подписано и соглашение о технологическом сотрудничестве в области ракетно-космической техники. Две страны будут совместными усилиями разрабатывать ракету-носитель легкого класса для коммерческих запусков. С помощью России будет осуществлено строительство и системы запуска для этой ракеты. Права интеллектуальную собственность российских разработчиков будут при этом защищены специально заключенным до этого межправительственным соглашением об охране авторских прав в космической сфере. Также недавно было заключено соглашение об отправке в космос в 2008 году первого южнокорейского космонавта.
Вообще говоря, военно-техническое сотрудничество между Россией и Корейской Республикой продолжается уже более 10 лет, и в настоящее время в Корее ряд подразделений вооружены российской бронетехникой. Недавно эти подразделения были переведены на первую линию обороны. О степени координации действий сторон в политической сфере говорит то, что практически сразу после ядерного испытания в Москву для консультаций прибыл президент Южной Кореи Но Му Хен.
Другими словами, есть все признаки, что влияние США и Китая на Корейском полуострове сокращается, а влияние России нарастает. Причем Россия добивается этого в основном путем применения "мягкой силы": через заключение привлекательный для двух Корей соглашений по экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Конечно, и с этой политикой следует быть осторожным, чтобы не вызвать беспокойства Китая, который остается главным региональным союзником Москвы. Слишком очевид
