От редакции. Выступая на пресс-конференции в Нью-Йорке президент Венесуэлы, Уго Чавес порекомендовал собравшимся прочитать книгу Ноама Хомского «Гегемония или выживание». Это привело к тому, что книга немедленно исчезла из распродаж коммерческих интернет-порталов и вышла на второе место в списке бестселлеров. Вновь возник общественный интерес к 77-летнеу ученому и публицисту, признанному критику внешней политики Соединенных Штатов. Впрочем, появилось и множество крайне отрицательных отзывов о его политической деятельности.
Мы поинтересовались у ведущего российского американиста Анатолия Ивановича Уткина, чем вызвана, на его взгляд, такая скандальная популярность знаменитого филолога?
— Ноам Хомский — общепризнанный интеллектуал первого десятка в США, его можно критиковать как угодно, но не за интеллектуальную слабость, претензию на решение тех проблем, о которых он не имеет понятия. Его репутация как интеллектуала и человека безусловна и непререкаема.
Хомский стал знаменит еще в 1960-е годы, вначале как крупнейший лингвист, затем в какой-то мере как философ, наконец, как политический активист.
В 1960–70-е он выступал почти заодно со всем американским либеральным истеблишментом, критикуя войну во Вьетнаме, разоблачая ложь президентов Линдона Джонсона и Ричарда Никсона. В это время между Хомским и американским обществом еще не пролегла роковая черта.
Отчуждение в отношениях между Хомским и либеральной элитой произошло позже. Раскол возник в 1980-е, в эпоху президентства Рональда Рейгана, когда Вашингтон решил задушить Никарагуа. В то время протестных настроений придерживалось уже далеко не все общество, уже появилось влиятельное течение неоконсерваторов, поддержавших антисандинистское сопротивление в Никарагуа и антикоммунистический курс Рейгана в целом. Рейган пользовался симпатией известной части американской интеллектуальной элиты, в том числе той, что прежде выступала против войны во Вьетнаме.
В отличие от неоконов, отошедших от прежнего либерализма, Хомский повернул не вправо, а еще более влево. Он глубоко пережил трагедию бедных латиноамериканских народов, пожелавших выбраться из нищеты и зависимости, вообще пропустил как будто сквозь сердце весь раскол мира на Юг и Север, и открыто поддержал сандинистов. Более того, он уехал в сражающееся Никарагуа и прожил там несколько лет.
И тут Америка раскололась. Часть истеблишмента, надеявшаяся на возрождение своей страны при Рейгане, отвернулась от ученого. В ее глазах он стал просто национальным предателем. Другая, гораздо меньшая часть интеллектуальной, в особенности университетской, элиты, напротив именно с этого времени признала Хомского своим героем.
С ним произошло примерно то же, что и с Солженицыным, обвинившим в 1970-е в своей Гарвардской речи Америку в материализме и бездуховности. Тогда 95 % отвернулось от русского писателя, не поняв, как может обвинять США тот, кто без их помощи продолжал бы гнить в каком-нибудь Владимирском централе. Но было и 5 %, кто посчитал слова Солженицына той правдой об Америке, которую они сами не отваживались сказать. То же и с Хомским. Я присутствовал на его лекции в университете г. Тампере. Тогда одна часть аудитории перед началом лекции демонстративно покинула зал, но зато другая осталась и горячо аплодировала оратору.
Фигура Хомского обозначила реальный раскол в Америке, который сейчас, в эпоху Джорджа Буша младшего, достиг своего пика. И Хомский в какой-то степени все еще продолжает быть выразителем мнения тех своих сограждан, кто видит истинное величие своей страны в ее демократическом строе, заветах Томаса Джефферсона, а не в авианосцах и бомбардировщиках.
И все же эпоха Буша — это и звездный час Хомского, и время его заката. Как бы ни относился истеблишмент к нынешнему президенту, невежественному и, главное, нелюбопытному, попросту ничем не интересующемуся, он никогда уже не примет взглядов американского диссидента. Ибо тот в критике США зашел слишком далеко, переступив черту, отделяющую ведущего публичного интеллектуала от заведомого маргинала. Американцы рассуждают так: Хомский лишает нас шанса, данного нам историей.
Хомский — трагическая фигура, в какой-то мере в своей критике американской внешней политики он действительно перешел грань здравого смысла, поддержав в свое время панамского диктатора Норьегу в борьбе с США, не всегда тактично оценивая политику Израиля.
— Хомского нередко называют еще и антисемитом по причине осуждения политики Израиля?
— Это полная чепуха. Он принадлежит сам к еврейскому народу и, главное, сознает и ценит свою к нему принадлежность. Он ничуть не сомневается в праве Израиля на существование. Он критикует политику Израиля, считая, что такая агрессивная политика просто не способствует его благополучию и выживанию. В одном разговоре он сказал мне: «Смотрите, в Израиле 8 миллионов человек, через несколько лет их в лучшем случае будет 12, ибо евреи поощряют семью с тремя детьми. Но число арабов заведомо удвоится, и далее эта тенденция будет только увеличиваться. Но арабы владеют 67 % мировой нефти, им ничего не стоит в будущем приобрести любое оружие. Как же можно превращать палестинцев в граждан второго сорта в Израиле?». То есть Хомский обеспокоен в первую очередь судьбой Израиля, когда критикует негибкий политический курс его руководства. Другое дело, что он сам иногда совершает перехлесты в другую сторону, не видя иных опасностей, но определенный резон в рассуждениях ученого безусловно имеется.
— Может ли Хомский оказать определенное влияние на политический курс Америки «после Буша»?
— Я думаю, Хомский едва ли сможет оказать какое-либо влияние на политический процесс. Это сложно сделать даже таким людям, как независимый кандидат на последних выборах, левый активист Ральф Нейдер, тоже борец за правду 1960-х годов и, разумеется, более приближенный к реальной политике человек. Истеблишмент, особенно в эпоху Буша и неоконсерваторов, превращает все эти фигуры в маргиналов, чья позиция оказывается заведомо чужда большинству населения.
— А может ли неожиданная реклама со стороны Уго Чавеса исправить положение?
— Боюсь, что Чавес только его осложнил. Уго Чавес ведет себя нецивилизованно, называя Джорджа Буша дьяволом на трибуне организации, созданной в немалой степени самими американцами. Более того, именно США фактически сделали Венесуэлу независимой страной, поддержав их независимость, а теперь им на самом деле ничего не стоит перекрыть Венесуэле кислород, просто отказавшись покупать у них нефть.
Нет, я думаю, что критика Буша — это последний всплеск популярности Хомского и людей его образа мыслей. Выдающийся ученый сумел представить себя обществу лишь в качестве символа «голого отрицания». Он стал маргиналом по собственной воле.
Беседовал Борис Межуев.
