Их было трое — на пересечении Тверской и_еще_чего-то_там (как убежденный ленинградец в генезисе, я плохо знаю названия московских улиц). На одного из них была нанизана огромной толщины и высоты кукла, изображавшая японца. Так что ни пола, ни возраста этого человека определить не представлялось возможным. Вторая была Простой_Теткой_Лет_Пятидесяти_Пяти, а третья — Интеллигентной_Пожилой_Дамой. Занимались все трое распространением рекламных листков (это профессия, но я не знаю, как она именуется — в мое время такого еще не существовало). От чудовищного японца (он рекламировал какой-то японский ресторан) народ кидался врассыпную, при мне несчастному не удалось вручить ни одной листовки, и все его жесты, скорость, с которой он бросался наперерез очередному прохожему, выражали полное отчаяние.
Простая_Тетка, напротив, была вполне себе весела и энергична, а Интеллигентная_Дама стояла, отвернувшись к стене, ее лицо и фигура выражали жгучий стыд, было очевидно, что только полная нищета заставили ее стоять тут, на виду у всей Москвы (это звучит как дешевый литературный штамп, но именно так все выглядело, более точных слов я не смог найти). Может быть потому, что в молодости мне пришлось поработать на многих дешевых и трудных работах, может быть под влиянием Шульхан Аруха, который предписывает еврею быть милосердным и проявлять сострадание поелику возможно, может еще почему, но я всегда беру такие листочки из рук уличных зазывал: стоять раздавать рекламу — тяжелое дело, и уличный раб не имеет права уйти, пока не всучит их прохожим все до единой. Я последовательно взял листовки у всех троих — именно это действие и позволило мне написать данный репортаж.
Я спешил на круглый стол «Советская Россия и русская политическая традиция», организованный совместно двумя китами современной актуальной российской политологии — Институтом Национальной Стратегии (ИНС) и Фондом Эффективной Политики (ФЭП). Стол имел место быть в редакции газеты «Известия», — поиском коей я занимался уже с полчаса. Симпатичный молодой голос известинской секретарши рассказал мне, что вход в редакцию находится «прямо за кафе «Кафетун», на Тверской, рядом с метро Пушкинская». Ни Кафетуна ни редакции «Известий», однако, упорно не наблюдалось — ни рядом с Пушкинской, ни на большом отдалении от оной. В конце концов, Простая _Тетка просекла, по моим беспорядочным метаниям по Тверской, ситуацию, и, решив отплатить большим добром на добро малое, принялась искать заветный вход вместе со мной. Именно ей удалось выяснить, что «Кафетун» уже не «Кафетун», а какое-то другое кафе. Причем переименование состоялось очень давно. «Кто Вам дал такой ориентир?» — удивились тамошние секьюрити. «Интересно, в каком времени живут секретарши «Известий» — удивился про себя я.
«Вход в «Известия» — прямо за нами. Вот та дверь» — сказали мне в кафе. Я радостно кинулся к должному вот-вот разверзнуться Сезаму — что бы застыть перед ним в недоумении: никакой надписи «Известия» не было там, на скромной стеклянной двери. А была надпись «Фотоуслуги», причем, кажется, выполненная фломастером на картонке — впрочем, тоска долгого ожидания и несбывшихся надежд, в пучину коей я несколько погрузился к тому времени, помешала мне зафиксировать все подробности. Может быть, надпись была и типографская. Про «Известия» она не гласила ни одной буквой — это точно. В порыве тупого отчаяния я все же толкнул дверь — и оказался в просторном холле.
Фотоуслуги, действительно, были там. Был и магазин нижнего белья. Но — радость мою тут представить нетрудно — в глубине имелась и лестница ввысь, и барьер охраны, и окошечко пропусков, и пропуск на мое имя в нем — и все это предваряло вход в долгожданную редакцию газеты «Известия» — некогда органа Верховного Совета СССР, официально второй газеты Страны Советов, ныне столь строго законспирированную.
Впав в эйФоРию, я легкомысленно не спросил у охраны, где именно находится Медиа-Центр, в котором долженствовал стоять Круглый Стол — и очень скоро пожалел об этом. Ибо Медиа-Центр обнаружить оказалось непросто. Собственно, я рассчитывал узнать координаты места сего у первого встречного журналиста — жизнь в редакциях в середине рабочего дня всегда бьет ключом, всегда шумно, часто по голове. Но журналистов как раз и не было, вообще никого не было. Длинные слабоосвещенные обшарпанные коридоры тянулись в разные стороны, за многочисленными дверьми стояла мертвая тишина, я брел по ним, один как перст, как Шерлок Холмс, как сукин сын. Коридорные кишки эти более всего напоминали коридоры станции «Солярис» в начале великого одноименного романа.
Вот и женская фигура появилась вдали очередного коридора — и, всмотревшись, куда она направлялась, я испустил вздох отчаяния, отбросил литературные реминисценции, и в несколько прыжков догнал женщину. Ибо направлялась она к узкой двери с женским силуэтом на ней. Просидеть же неизвестно сколько перед входом в дамскую комнату, ожидая возвращения потенциальной Ариадны (и вернется ли она оттуда вообще?) — это было уже выше моих сил.
«Медиа-Центр — третий этаж, по коридору налево, потом направо». Там мне открылся мир совершенно иной. Светлый современный («на уровне западных стандартов») и отлично освещенный холл. Далее — сам конференц-зал Медиа-центра, тоже вполне на уровне тех же стандартов.
На Стол был приглашен цвет российской актуальной политологии, «экспертного сообщества», как это называется, и часть этого цвета столпилась у обильно уставленных столиков с кофе и сладостями. Рядом был другой столик — с великолепными, и по оформлению и по содержанию, книгами издательства «Европа», одного из ФЭПовских проектов. У столика, впрочем, никого не было (в дальнейшем, на моих глазах, во всяком случае) к нему так никто и не подошел.
Я же нашел вице-президента Института Национальной Стратегии Виктора Милитарева и ведущего мероприятие главного редактора Агентства Политических Новостей (АПН) Бориса Межуева. И попросил предоставить слово и мне. (Фрагмент переговорного процесса зафиксирован тут).
Узнал я о семинаре где-то за час до того, но какой же еврей не имеет шо сказать за русскую национальную идентичность и русскую политическую традицию. И имя мое было включено в список вместе с великими (замыкающим докладом), и я погрузился в кресло и стал слушать, набрасывая в уме и текст своего предстоящего выступления. Которое, надо отметить, никто, кроме Вадима Цымбурского, не услышал — где-то к середине длинного семинара народ стал массово исчезать, безвозвратно проскальзывая в двери или просто растворяясь в жарком московском воздухе. Впрочем, внимание Цымбурского (Цымбурский Вадим Леонидович — это такой, можно сказать, великий и крупнейший ученый-геополитик современной России) стоит многих. Под конец исчез даже ведущий, и мужественно заменивший его Алексей Чадаев — главный идеолог-доброволец КР (кровавого режима) — шутя (?) заметил, что процесс отпадения от семинара его участников очень похож на ход жизни современной России, от которой тоже отпадают куски — населения, территории, идеологий, прошлого и будущего.
Собственно, почти об этом я и сам собирался сказать.
***
Для каждой страны и для каждой эпохи внутри этой страны есть свой набор мифологем — образов, наиполнейшим образом раскрывающий ее суть.
Современную Россию вообще, как и ее отражение в том Круглом Столе в частности, можно описать так: Град-Китеж. Важно здесь не то, что Китеж утонул (ok, «сокрылся») а то, что произошло в граде сем после сокрытия: а вот что произошло — ничего. Жизнь там как шла, так и продолжала идти — в тихую погоду малиновый колокольный звон доносится из-под воды — помните? И лавки торгуют, и лабазы открыты, и церкви, значит, полны народу — ежели звон аж слышен. И в церквах тех наверняка продолжаются споры да разговоры про провиденциальную миссию, да про византийское наследие, да про Третий Рим — совсем как за стеклянной дверью «Фотоуслуги» — что прямо за ушедшим в пучину неизвестности кафе Кафетун, — но и влияния на настоящую действительность эти разговоры имеют ровно столько же. Жизнь-то течет где-то глубоко вверху.
На семинаре многие призывали возвращаться-воссоздавать_лучшее_в_себе — кто Византию, кто Советскую власть, кто Царскую Россию (вот про Киевскую Русь да Золотую орду вспоминали ли — не помню. Хотя лично я вспомнил про Хазарский Каганат). Никто при этом не спрашивал — как их воссоздавать. То есть как бы по умолчанию понимается — что с помощью властей — то ли «убедив» их, то ли «проникнув», то ли «перехитрив», то ли «услужив им», то ли «заплакав». Но одновременно все-то понимают — умные ж люди! — что власти единственное что нужно — «качать трубу», ну одновременно подкармливать такие вот семинары — «прихоть с барского плеча», или «на всякий случай», шоб народ не рыпался. И ничего восстанавливать власть не будет — пока «70 за баррель». А если станет «снова 16» — соберут манатки и на заслуженную Ниццу.
Но чего это я повторяю известное? — все образованные, про компрадорскую буржуазию учили еще в школе, знают. Как знают и то, что иной буржуазии и властей — в РФ нет.
Кто-то из выступавших классиков (кто именно — не скажу, у меня таинственным образом сгинули все записи с семинара) сказал, что значимые социальные изменения могут придти в Россини только через войну. Таки да. Идеи общественного переустройства, чтобы они стали реальностью, не высказывают — их навязывают. Ok, можно с тем же успехом сказать вместо «общественного переустройства» — «возрождения». Только важно понять, что «обустроить» = «переустроить» = «революция», как ее ни назови.
В современной России дефицит тех, кто готов «убивать и умирать». То есть некоторое количество тех, кто готов убивать и умеет это делать, — имеются. Хотя тоже в малом числе, меньше «современных западных стандартов». Но вот тех, кто готов реально умирать, — нет таких совсем. Ну, кроме как за возможность убежать в «Ниццу», если кто встанет на пути этого побега, рискованного по определению игры. Но «убивать и умирать» за свои умные идеи — нет таких совсем. Обязательно идеи должны быть умными, конечно. Но глупые идеи — это ведь и не идеи, а так.
Тех, кто готов умные идеи проблеивать за хороший гонорар, — таких-то полно…
Вот когда вместо людей длинного языка всплывут в России люди длинной воли — тогда-то (и только тогда) и наступят для неё новые времена.
