Наш президент недавно выражал недовольство исходом парламентских выборов в Испании: мол, они создали прецедент, когда террористы оказывают влияние на политику страны. Видимо, президенту захотелось создать прецедент еще более впечатляющий. Он может быть доволен: теперь мы знаем, что террористический акт способен поколебать конституционные основы страны.
Если кто и должен был возмутиться фактом изменения государственного строя в качестве ответа на террористическую атаку, то это наши так называемые «консерваторы». Но, боюсь, что у некоторых наших консерваторов консервативное только одно — любовь к сильной единоличной власти, не скрепленной никакими «кондициями» (законодательными, либо идеологическими) перед собственным населением.
Нам говорят, что необходимость президентских предложений вызвана плохой работой или откровенным саботажем региональных начальников. Хорошо, а если у нас будут плохо работать суды и брать взятки «судьи», это что повод отменять судебную систему как таковую. В конце концов, я вполне допускаю, что в качестве реакции на теракт президент имел полное право ввести на территории Северного Кавказа чрезвычайное положение. Совет Федерации его несомненно бы в этом поддержал. Но менять конституционный строй для того, чтобы убрать проштрафившегося руководителя, — это, извините, господа консерваторы, вам не советовал никакой Карл Шмитт. Эта идея — продукт совместного правотворчества президентского окружения и террористов.
Но имеют ли смысл сами по себе президентские нововведения? Имеют, но только в одном случае, если он и в самом деле уверовал, что стоит на пороге всеобщей войны и подведомственный ему народ надо срочно превратить в сражающуюся армию. При ином варианте нельзя объяснить, зачем надо рисковать единством государства для того, чтобы сделать еще более бесконтрольной и без того дефектную административно-силовую вертикаль власти и вместе с тем лишить регионы права представлять свои интересы.
Каждый, кто часто бывает в российской провинции, знает, что особую неприязнь у ее жителей вызывает Москва. Не местные вороватые чиновники, а именно якобы жирующие с невзгод всей России москвичи, скупающие местные предприятия и высасывающие у нее все соки. Как вы полагаете, что теперь будут думать о нашей политической элите россияне, когда у них отберут право выбирать своего регионального начальника и посылать своего персонального ходока во власть? И теперь догадайтесь, укрепит ли это сознание абсолютной отчужденности России от ее политического центра национальное единство страны?
Если бы у нас еще действовали общенациональные партии, претендующие на какое-то реальное, а не фиктивное политическое влияние, отнятие у людей права представлять свои региональные интересы ощущалось бы не так болезненно. Но нам вместо этого предлагают создать какой-то новый неконституционный орган в виде Общественной палаты, воспроизводящий прежние печально известные инициативы типа Конституционного совещания, Гражданского форума и т.д. Не стоит удивляться, если в ответ на эти чудесные реформы активизируются разного рода теневые лидеры, способные реально, но присущими им методами, защищать интересы российских территорий. Дай Бог, если эти лидеры будут столь же безыдейны, сколь была, по крайней мере, до сих пор, федеральная власть
Итак, для чего все это делается? Зачем подвергать такому ненужному риску единство государства? Неужели президент и в самом деле полагает, что депутаты-одномандатники — наиболее преданные союзники террористов? Очень хотелось бы ошибиться, но расклад экспертных оценок наглядно демонстрирует, что наиболее горячие сторонники намеченной реформы — это именно те люди, которые настойчиво призывают Россию вступить в так наз. «третью мировую войну», то есть поддержать Америку и Израиль в борьбе с «вооруженным исламом». Кстати, это находит отзвук и за рубежом: о вероятном пересмотре отношения России и других стран к действиям США только что заявил только что и вице-президент США Р. Чейни.
Единственный шанс для России избежать возвращения к авторитаризму — выделить себя из пространства мировых конфликтов. К сожалению, линия прагматического изоляционизма осталась уделом небольшой и разрозненной группы публицистов, в настоящий момент отчаянно сопротивляющихся «армагеддонистам» всех мастей. Вадим Цымбурский в свое время сказал, что «островное» положение России позволит ей остаться в стороне от неизбежного в будущем «конфликта бедных с богатыми». Однако кроме геополитики необходима политическая воля, а ее у власти не хватает. Зато у власти оказывается в избытке стремления подавить всякую идущую снизу политическую инициативу. И, главное, — «упреждающим ударом» уничтожить потенциальную опасность, связанную с вероятным внешнеполитическим рывком нашего государства, который наверняка заденет национальные чувства многих, очень многих коренных россиян.
Теперь Россия из евразийской окончательно превращается в московскую. Боюсь, что очередной теракт может вообще покончить с обносками конституционного строя, и в самом деле излишнего, поскольку в нашей стране теперь всего только два легитимных политических субъекта — президент и террористы. Только этим «двум господам» позволено менять устои государства, у холопов по-прежнему только чубы трещат.
