Провал разведчиков при выполнении подобных операций не является чем-то экстраординарным. Причем чаще провалы происходят именно в дружественных или нейтральных странах, с которым имеются дипотношения. Возможность работать под легальным прикрытием или пользоваться для некоторых действий легальной крышей, которую дает посольство, расслабляет и людей, и систему. Почти все великие, приведшие к серьезным результатам разведоперации в истории были проведены нелегалами. В последние годы, из того, что попало в прессу (а СМИ становятся известными далеко не все подобные случаи), израильских агентов задерживали в Швейцарии, Иордании, Греческом Кипре, Новой Зеландии (это дело все еще продолжается). Во всех случаях дело не доходило до приговора, или наших разведчиков освобождали вскоре после суда.
В Израиле освобождение провалившихся агентов рассматривается как первостепенное дело национальной важности, и абсолютно всем обществом, и системой. Что касается России, то на меня произвела неприятное впечатление пассивность в этом вопросе и СМИ, и общества. Тема не подавалась как первополосная, общественного давления, демонстраций, обращений и т.п. — практически не было. Очень странно, что российская дипломатия и СМИ не использовали вопрос о применении пыток против арестованных. Это можно было бы очень эффективно раскрутить, вплоть до ордера на арест со стороны Интерпола уже сотрудников катарских спецслужб, специальной сессии комиссии ООН по правам человека, Гаагского суда, и т.д. Трудно, не зная дела, сказать, чем вызвана такая пассивность: или же полной непрофессиональностью и халатностью тех, кто организовывал компанию по защите узников, или же сами пытки — неумелая, не способная выдержать проверки, дезинформация российских спецслужб.
Однако реакция властей — арест катарских спортсменов — была очень грамотной и своевременной. Напомню, что российские власти арестовали четверых членов сборной Катара по классической борьбе, которые оказались транзитом в московском аэропорту. Среди них был один этнический катарец, его и обменяли на третьего подозреваемого-дипломата.
В таких случаях освобождения агентов можно добиться комбинацией методов, силовых и дипломатических. Вообще есть два пути освобождения своих людей: или отъем иди обмен. В первом случае удерживающую сторону вынуждают освободить агентов угрозами или применением силовых методов. Ответное задержание под любым предлогом граждан страны, удерживающей разведчиков — классический и эффективный метод. России стоит применить его вновь по отношению к Катару. Еще из той же обоймы: поддержка оппозиции, чем более брутальной, тем лучше. Ущерб финансовым интересам. Блокирование на дипломатическом поле с противниками данного государства. И так далее.
Обмен — это когда в обмен на освобождение предлагаются некоторые услуги и выгоды (военные, экономические, дипломатические), или же производятся некоторые ответные шаги. Прессе становятся обычно известными только шаги по ответному освобождению заключенных. Но это — лишь верхушка айсберга, все остальные телодвижения остаются скрытыми от общественности, освобождение же заключенных скрыть труднее.
Часто обмен происходит через третьи страны. То есть третья страна, имеющая хорошие отношения или могущая оказать силовое давление на интересующее нас государство, получает какие-то выгоды — и сама уже способствует тому, что бы агенты были освобождены.
Но опыт показывает, что реальность такова, что чем дольше сидит агент, тем менее интенсивными становятся действия по его освобождению. Причины тут вполне естественные — если так можно выразиться, «усталость системы» — политики, бывшие у власти в момент операции, уходят, само событие теряет актуальность, и освобождение уже не несет политикам прежней электоральной выгоды, а со страной, в которой сидят разведчики, появляются новые взаимовыгодные связи, и на личном, и на государственном уровне. И истеблишменту не очень-то хочется рвать их из-за людей, к которым лично никто уже не имеет персонального отношения, «сидят и сидят». Причем такая «усталость» может наступить довольно быстро.
В этих условиях огромное значение для освобождения агентов играет внутренняя солидарность в разведструктуре. Если коллеги арестованных, особенно руководство разведслужбы, будут постоянно помнить о них и давить на политическое, военное и разведывательное руководство, выдвигать инициативы и проводить их в жизнь — люди будут освобождены, иногда быстро. Причем иногда эти инициативы коллег носят полулегальный характер, получают одобрение лишь постфактум. Если таких преданных личных друзей среди коллег у арестованный нет — дело может тянуться годами.
Тут можно привести примеры из истории Израиля. Дольше всех в плену находились именно «нештатные» агенты, не входившие в разведсообщество — арестованные в Египте в 54 году члены разведывательно-диверсионной группы, состоявшие из местных евреев, были освобождены лишь после победы Израиля в шестидневной войне 67 года. Американец Джонатан Полард, более 15 лет находится в американской тюрьме (его освобождению препятствует и позиция американского еврейского истеблишмента, и американского разведсообщества). Длительное время в Египте сидит израильский гражданин Аззам Аззам (друз по национальности). Он был обвинен в шпионаже, но можно с уверенность утверждать (насколько уверенность вообще возможна в таких вопросах), что он является частным лицом, не израильским агентом, но жертвой египетского судебного произвола.
Однако должен с сожалением констатировать, что судьба, которая, скорее всего, ожидает осужденных разведчиков — незавидна. Возможно, им придется сидеть долго. Такое впечатление, что общество, политики и СМИ уже забыли про них практически через несколько дней после приговора. Что же будет через год? Есть, впрочем, один шанс — недавно «САУЛ-холдинг» объявил, что готов строить в Катаре какой-то алюминиевый завод. Так что, может быть, Вексельберг и выкупит разведчиков по примеру яиц Фаберже. В конце концов, ведь ни одно важное дело в России не обходится хотя бы без одного еврея на главных ролях.
Что касается конкретно Катара, то пожизненное заключение не является смягчением позиции, смертный приговор исключался с самого начала. Катарские власти тут хотят максимально использовать ситуацию к своей выгоде — то есть предстать в глазах всего мусульманского мира как защитники ислама, поэтому они будут проявлять максимальную жесткость. И взывать к антитеррористическим чувствам тут бесполезно.
Нужно понимать, что Катар и Россия не являются союзниками по антитеррористической коалиции. Поскольку такой коалиции в политической реальности не существует.
