Картина, которую можно видеть в десятках стран мира, в том числе азиатских, латиноамериканских и далеко не самых богатых. Профсоюзы или оппозиция спокойно выводят на улицы 100, 200, 500 тысяч человек, а то и несколько миллионов. Люди заявляют свои требования, потом их лидеры проводят цивилизованные переговоры с правящими кругами и добиваются каких-то уступок и обещаний. Идет нормальный, европейский социальный торг между разными социальными группами и правящими кругами. Никому и в голову не приходит, что это опасно для страны: напротив, таким образом ранее возникшее напряжение снимается и ситуация успокаивается. Там, конечно, тоже бывают свои эксцессы с дубинками, но это когда уж демонстранты совсем распоясаются, начнут бить стекла и поджигать машины.
А как это выглядит в России и в других туркменообразных постсоветских диктатурах? Мирный интеллигентский пикет числом в 50 человек (50 штук, а не 50 тысяч) воспринимается властью как «покушение на Устои» и чуть ли не начало государственного переворота.
Людей крутят, давят, топчут целым отрядом головорезов. Потом СМИ и Интернет наполняются слезными стенаниями лоялистов, которым позавидовал бы советский агитпроп во времена Сталина: «Куда вы все лезете? Вы же пытаетесь страну разнести по кирпичику! Хотите все разрушить и плясать на пепелище! Агенты и наймиты! Вспомните хотя бы то, что говорит нам церковь: «Всякая власть от Бога есть. Смиритесь, холопы, под барским кнутом! Ибо всякий бунт против власти — гордыня и грех пред Господом». Неужели вы в своем безумии даже против Господа готовы пойти?»
И это не мой гротеск, а «попурри» из реальных реплик.
При этом в сознании плакальщиков убеждение в крайней опасности протестных акций шизофренически уживается с мыслью, что «народ наш на власть молиться готов, и никакие усилия горстки проплаченных Западом участников пятой колонны этого не изменят».
Не изменят, зачем тогда давить? Пусть выскажутся, а люди над ними посмеются. Но нет, в малейшей попытке группки граждан отстоять свои позиции, власть и привластная пропагандистская клака видят фундаментальный вселенский вызов, заявку на всемирную революцию, «наезд на Кремль», спор «кто у нас тут круче?», буквально — сатанинское богоборчество.
Если на этом фоне мы видим, что среди оппозиционных тусовок действительно есть такие, что желали бы каждый копеечный конфликт раздуть в «Пожар Революции», то ничего удивительного в этом нет. «Что хотели, то и получили».
Если вы хлещете народ кнутом, то какую иную реакцию, кроме ненависти рабов, надеетесь получить? Психология тотального рабского бунта есть нормальное дополнение психологии душителя-рабовладельца. Мы в России от настоящего рабства еще не так далеко ушли, все это у нас еще живет где-то в сознании. Когда мы видим, что сверху опять кто-то раскорячился в позе рабовладельца с кнутом, кто давит любую попытку вступить в членораздельный диалог, то мозг переклинивает, из архаичных глубин накатывает пугачевщина и хочется уже с факелом и вилами бежать, громить барскую усадьбу. И надо понимать, что громить ее побежит тот же самый народ, который, по мнению охранителей, еще пять минут назад «молился на власть».
Любят повторять, что «русский бунт — бессмысленный и беспощадный». Да нет никакого специфического «русского» бунта — есть универсальный Рабский Бунт, и этот Рабский Бунт выглядит одинаково во всех странах мира, где есть Рабы и Рабовладельцы.
Наивно было бы воспринимать Рабский Бунт как неумелую попытку социального торга. Рабы, если уж они восстали, уже не торгуются с рабовладельцами: они их убивают. Рабский бунт является закономерным итогом многолетнего затыкания ртов, запрета на торг, на социальный диалог, отучения о самой идеи социальной коммуникации. К моменту, когда низы в массе доведены до стадии Рабского Бунта, о диалоге уже думать поздно, не помогут никакие уступки, никакая социальная демагогия. Рабов в этот момент уже не устроит никакое возмещение, кроме раскормленного хозяйского тела, отданного на растерзание.
Самое типичное место, где разыгрывались «русские бунты», это сахарная плантация на каком-нибудь островке Карибского моря, в просвещенном XVIII веке. И ничего специфически «русского» в этом не было. Истерзанные чернокожие невольники забивают мотыгами вертухаев, захватывают усадьбу, все громят, жгут, потом долго насилуют семью рабовладельца, в самой извращенной форме. Потом начинают вытягивать у хозяев из кожи ремни, отрезают у них мясо по кусочку, зажаривают и поедают. В конце ободранный полусъеденный полутруп бросают в костер. И это — карма любого незадачливого рабовладельца.
Именно поэтому умные европейцы такую возможность заблаговременно снимают, давая добро на социальный торг. Суть социального торга: оставить взаимные претензии в русле конкретики, в русле мелочной торговли, не допустить их накопления и перерастания в качественно иное, радикальное, «метафизическое» отторжение народа от элиты, которое может закончиться только Рабским Бунтом. Парадоксально, но именно этот процесс «социальной разрядки» блокирует нынешняя российская власть и лоялистская шавкошобла. Тот самый Рабский Бунт, которым пугают лоялисты, они сами же и конструируют, переводя ситуацию из «диалога социальных групп» в игру «потерпим, а потом убьем», принятую в рабовладельческих обществах.
Среди холуйствующей публики есть немало таких, кто трезво понимает отличие рабовладельческих замашек российских хозяев от разумной политики европейских элит. И находят этому оправдание: «С нашим народом невозможно торговаться, договариваться. Наше российское быдло — особое, оно жадное и ленивое, будет требовать все больше и больше, на них не напасешься». Забавно, что те же пропагандисты любят обвинять западные элиты в лицемерии, в том, что народ там все равно обманут и запрессован со всех сторон. Не будем спорить: всякому понятно, что за столом переговоров элита всегда переиграет низы, — она умнее, хитрее, политически искушеннее. Это все равно что партия в покер между «чайником» и карточным шулером. Ну так именно поэтому умная элита и стремится проводить диалог с народом «за карточным столом» и максимально увести его от ситуации неприкрытого лобового столкновения «стенка на стенку».
А у российской элиты что, мозгов на это не хватает? Боятся, что «быдло» их облапошит за столом переговоров? Такое пристрастие к силовым методам только этим и можно объяснить: российские хозяева всерьез опасаются, что они глупее российского народа, что народ их обманет на переговорах и оставит без штанов. Но если элита так глупа, а народ так умен, то, может быть, надо просто поменять их местами? Может быть, тогда и Бунт не так страшен? Нынешние глупые хозяева пусть идут в шахты или скот пасти, а более умный, по их мнению, народ, пусть страной руководит. Так будет не только справедливее, но и полезнее для всех, включая Матушку-Россию, о которой так пекутся лоялисты. Ведь дуракам рабство только на пользу пойдет, они ведь все свои миллионы на дорогие безделушки потратили, на дебоши в Куршевеле, а потом пришли с протянутой рукой к государству, оборванные и заблеванные. Работа в забое по 12 часов в сутки явно пойдет кое-кому на пользу, морально оздоровит, прочистит мысли. Вот Ходорковский, например, на каторге успешно дозрел до уровня нормального европейского политика.
Но оставим шутки. Все на самом деле очень серьезно. Созерцание нынешней России напоминает киношедевр Ларса фон Триера про поместье Мандерлей, где люди через 70 лет после отмены рабства продолжали играть в рабов и рабовладельцев. Единственное отличие от ситуации фильма: у нас инициатива на игру исходит сверху, а не снизу. В такой ситуации кто сильнее, тот и не прав, ибо именно он имеет возможность навязывать нижестоящим правила игры, именно он давит на корню любую возможность социального торга. А низам поневоле приходится отыгрывать уготованную роль в предложенной барами забаве «потерпим, а потом убьем». Вот и идет игра на грани перманентной пугачевщины — вместо цивилизованной (пусть и не всегда честной) коммуникации верхов и низов. Закончится эта игра очень печально, потому что «роли» со временем прирастают к коже, и только с кожей их можно будет ободрать.
Еще раз подчеркиваю: замена нормальной социальной коммуникации «игрой в Рабов и Рабовладельцев», со всеми вытекающим последствиями, — есть не «посконное желание русского быдла», а стратегия, сознательно навязываемая сверху, дирижерами-манипуляторами. Просто они еще не наигрались в веселые Карибы, садо-мазо им хочется, вилы в жопу и факел в рожу. И не спрячутся ведь, когда «оно наступит», — Троцкого в Мексике достали, в охраняемом замке. Окститесь, ребята, на дворе уже XXI век! Время коршунов и гиен давно прошло, наступило время лис. Даже сомалийские пираты, и те пытаются встроиться в цивилизованный договорный процесс (даже с чужими, не говоря уж о своих).
Допустим в качестве фантазии, что среди массы российских хозяев отыщутся умные, которые отправят глупых садо-мазохистов в шахты и на галеры, и захотят отыграть ситуацию назад, от забавы «потерпим, а потом убьем» — к нормальному социальному диалогу. С чего им придется начинать? Разумеется с воссоздания субъектности низов. «Цивилизованно манипулировать» можно только тем, кто есть, кто является политическим субъектом. Если ваш социальный антагонист — бессубъектная аморфная масса, то договариваться с нею не получится, ее можно только тупо давить, пока она не разогреется до стадии Бунта. Если вы хотите иметь дело не с тысячеголосой линчующей толпой, вооруженной вилами и топорами, а с вменяемыми и скромными «представителями народа», то этим «представителям» нужно дать развиться, окуклиться. Вместо балабольства по поводу «гражданского общества», нужно дать этому обществу возможность нормально структурироваться, самоорганизовываться. И тогда у вас появятся партнеры для «карточной игры», которых можно будет умеренно обжулить, ко всеобщему удовольствию, не нарываясь на неприятности с клещами и утюгами.
В последнее десятилетие российский правящий класс придумал следующую «хитрость» на собственную задницу. Чтобы радикально деструктурировать низы и избавиться от протестного лидерства, потенциальных представителей народа они превратили в своих откровенных, демонстративных холуев. Это произошло с депутатами, это произошло с системными партиями, это произошло с крупнейшими профсоюзами, это произошло с региональной и муниципальной властью, с большинством общественных организаций. Те, в ком граждане должны были видеть посредников между народом и верхушкой, своих «заступников», сегодня воспринимаются людьми как часть карательного аппарата этой верхушки, как «псы у кормушки». Естественно, посредническую роль они при этом играть не способны. Народ видит в них «хозяйских приказчиков», а не своих представителей. Именно поэтому ни в Кондопоге, ни в Пикалево, ни в Междуреченске они разрулить ситуацию толком не смогли, и верховной власти пришлось действовать собственноручно. Именно поэтому в ходе любых волнений тут же образуются самопровозглашенные «сходы», «советы» и «комитеты», никак не вписанные в существующие структуры. Но вместо того, чтобы воспользоваться шансом и легитимизировать эти новые посреднические структуры, именно на них обрушивается основной удар карателей.
Посредников, которые действительно уважаемы народом, в распоряжении российской власти практически нет. Всех, кто не захотел стать холуем, — разогнали, уволили, убили или нацепили ярлык «непримиримой оппозиции». В других странах «непримиримая оппозиция» — это террористы и политические экстремалы. В России — всего лишь те, кто хотят сохранить человеческое достоинство и самоуважение в политике. Хотят быть субъектами в политике, а не дешевыми шестерками. Лоялистская кодла не понимает одного: чтобы лидер мог играть посредническую роль, он должен сохранить моральные обязательства в отношении своей «паствы». Он не должен «липнуть» к начальству, как тряпка, а должен держать дистанцию. Только тогда он останется «своим» для народа. Но охранителями именно это желание сохранить «моральный суверенитет» воспринимается как верх нелояльности и крамолы. Для них по-настоящему «лояльным» является только тот политик, кто готов публично отлизывать и сосать, причем демонстративно, смакуя это на потеху публики.
Умные «дирижеры» России начнут с того, что разгонят всех этих «сосальщиков» по угольным шахтам и урановым рудникам. Позволят структурироваться нормальным посредническим структурам, которые обладают собственной субъектностью и действительно кого-то представляют. И будут их не давить или тупо перекупать, а вести тонкую селективную работу, выстраивать систему сдержек и противовесов. А главное, они постараются расчистить от барьеров и блок-постов само пространство цивилизованной социальной коммуникации.
