От редакции. Недавняя отставка государственного советника президента Татарстана по политическим вопросам Рафаэля Хакимова, о причинах и возможных последствиях которой подробно писало АПН, не означает, что он уходит из политики.
В интервью Агентству политических новостей директор Института истории Академии наук Татарстана предпочитает говорить о настоящем и будущем, а не о прошлом.
- Вы на всех этапах участвовали в переговорах по подготовке второго Договора о разграничении полномочий и предметов ведения между органами госвласти РФ и РТ. Вот уже год как он действует. Подведем первые итоги — играет ли его наличие хоть какую-то роль в отношениях Казани с Москвой?
- У центра не было большого желания подписывать Договор, и основное время за три года переговоров ушло на «перетягивание канатов». Был взят курс на централизацию системы управления и, боюсь, он будет продолжен. Боюсь, ибо нельзя чрезмерно сжимать пружину. К тому же есть современные, более эффективные методы управления, нежели «вертикаль власти». Дедовские технологии надо сдать в музей. Кое у кого еще сохранилось советское мышление.
Как-то я написал статью «Имперский инстинкт». Я погорячился — империя в прошлом, но остались стереотипы, традиции, вступающие в противоречие с быстротекущими изменениями.
Вместе с тем есть и прорывные элементы. Они столкнутся со старым менеджментом, хотя именно сейчас Россия, которая стабилизировалась, накопила немалые финансовые ресурсы, может сделать качественный рывок.
Татарстан через договор решил ряд вопросов, прежде всего, закрепление статуса республики. У нас проживают люди различных национальностей и конфессий. Между ними есть согласие. Конституция республики гарантирует сохранение баланса интересов. Для нас это крайне важный вопрос, нам нельзя менять Основной закон вместе с перманентными изменениями федерального законодательства. Договор обеспечивает нам постоянство в ряде ключевых вопросов. Сложились добрые и конструктивные отношения с МИДом России в сфере международных связей. Существуют договоренности в экономической и культурной сферах. На мой взгляд, важным моментом является работа с соотечественниками, что активно поддерживается МИДом.
- Многие московские аналитики критиковали пункт, фиксирующий, что государственными языками РТ являются русский и татарский.
- Вопрос непростой. Убежден, что президент Татарстана должен знать оба языка. Это важный фактор стабильности, а не прихоть. Я не понимаю абстрактные демократические принципы. Говорят, в Америке не так, но почему у нас должно быть, как в Америке? Нельзя унифицировать страны, народы, регионы, нужно делать так, чтобы каждый чувствовал возрастание личной свободы на территории, где он проживает. Вектор развития человечества, как говорил Кант, идет именно в направлении расширения свободы.
- Подписание Договора — уступка татарским сепаратистам?
- Нельзя путать тему сепаратизма и договорной практики. «Договорились» не означает, что напугали или же сдались, это означает, что нашли общий язык. Любой шаг в сторону увеличения полномочий регионов раскрывает дополнительный потенциал, раскрепощает человеческую энергию, учит самостоятельности. В этом плане у России огромный ресурс.
Договорная практика является конституционной нормой. Подписание Договора, на мой взгляд, было важным политическим шагом. Мы не требовали преимуществ по сравнению с другими регионами, но у каждого субъекта существуют свои особенности. Они не выдуманные, а естественные. Учесть все особенности в законодательстве сложно. Порой лучше подписать договор. Например, Калининградская область находится в окружении европейских государств. Надо ли для нее принимать специальный федеральный закон, когда можно подписать договор, который имеет такой же статус?
- Где сейчас место республики на политической карте России?
- Формула взаимоотношений, которую мы предложили в первом Договоре, создала стабильность в республике и во взаимоотношениях Татарстана с центром.
Время в начале 90-х годов было сверхсложным. Президент Шаймиев любит повторять, что мы прошли по лезвию ножа. Это действительно так. Договор нашел выход из, казалось бы, неразрешимой, по оценкам западных специалистов, ситуации.
Зададимся риторическим вопросом: какая империя становилась федерацией? Не было такой империи. Оттоманская, Испанская, Португальская, Французская, Британская — все исчезли. Бывшая Австро-Венгерская империя до сих продолжает распадаться в лице Сербии. Когда Ельцин в Казани произнес знаменитую фразу «Берите суверенитета, сколько проглотите», он чисто интуитивно нашел гениальный механизм превращения бывшей империи в демократическую федерацию. Тогда и родилась идея ассоциированных отношений. Формула стала результатом общей работы как татарской, так и российской делегаций.
Сегодня отношения строятся по иной схеме, зачем поминать прошлое всуе.
- В программном выступлении на Госсовете президент России, не называя имен, привел Татарстан в качестве примера вольницы, бушевавшей в Российской Федерации до начала укрепления «вертикали власти». Оно сопровождалось существенным урезанием самостоятельности регионов, отменой выборности их глав. Как вы оцениваете эти изменения?
- Выборность глав субъектов после нескольких лет хаоса вошла в конструктивное русло. Главы и госслужащие почувствовали свою ответственность перед населением. Отмена выборности — шаг назад, причем ничем не оправданный, даже не понятный с точки зрения здравого смысла — ведь все главы и так были лояльны к центру. Передача огромного количества совместных и даже исключительных полномочий субъектов центру ослабляет именно федеральные органы, которые становятся неспособными протоконтролировать их выполнение.
Создание территориальных органов федеральных ведомств с контрольными функциями увеличило коррупционность, но не повысило управляемость. По-моему, Грызлов возмущался тем, что собирались делить рыбу на федеральную и местную. Всякая вещь в своем пределе превращается в свою противоположность. Тотальный якобы контроль становится безответственностью. Федеральному центру целесообразно оставить за собой ключевые, стратегические функции, от которых зависит судьба страны, избавившись от мелких полномочий, огромного аппарата федеральных чиновников на местах, ставших тяжелым грузом для бюджета. Менее значимые полномочия пусть реализуют субъекты и даже муниципалитеты. Это, кстати, раскрывает дополнительные потенциальные ресурсы на местах.
- Там же, на Госсовете, Путин заявил о переходе к «новому этапу региональной политики, направленному на обеспечение не формального, а фактического равноправия субъектов». Как думаете, Татарстан будут «опускать» до «среднего» уровня, или отстающие регионы — поднимать до татарстанского?
- Равные права должны быть юридически, фактическое равноправие мне непонятно. В США есть Калифорния, а есть Айова. Юридически они равноправны, но одни создают высокие технологии для компьютеров, космических станций, другие выращивают кукурузу. Как их уравнять? По уровню жизни? Это невозможно сделать искусственно, даже социализм не справился с такой задачей.
Необходимо стимулировать депрессивные регионы. Не сомневаюсь, что по мере нарастания инвестиционного капитала в регионах-локомотивах деньги сами начнут искать место применения. Конечно, деньги ищут место, где можно еще заработать и оказываются, естественно, в наиболее развитых регионах. Так надо же создавать налоговые и другие стимулы, чтобы финансы и материальные ресурсы потекли в слаборазвитые территории. Уравниловка не принцип и не экономика, а политика, причем плохая.
- «Федерализм» — это слово постоянно, как заклинание, звучит из уст представителей высшего руководства Татарстана. Какое содержание вкладываете вы в это понятие?
- Наиболее развитые страны в мире — федеративные. Из большой «восьмерки» только Франция чисто унитарная, но и там действует принцип субсидиарности, т.е. передачи полномочий вниз на максимально низкий уровень. Италия ввела автономию для ряда регионов, Великобритания расширила полномочия Шотландии и Уэльса, разрешив им иметь собственный парламент. Испания резко расширила права Каталонии и Страны Басков, а затем и других регионов, подписав с ними договоры.
Это говорит о многом. Развитые страны твердо встали на путь федерализации.
Россия разнообразна по климату, по культуре, географии. Она огромна, всех сделать одинаковыми невозможно и не нужно. Субтропики и тундра сильно различаются. Федерализм позволяет учесть различия. Россия останется федерацией, это неизбежно в демократических условиях.
- Далека ли Россия от реального федерализма?
- Смотрите, после подписания первого Договора у Татарстана с центром сложились реально федеративные отношения. Мы исправно платим очень большие налоги в бюджет России, проблем для центра не создаем. Когда они возникают, решаем сами. Республика по своему развитию была где-то внизу списка регионов, а за последние годы вышла в первую пятерку. Дело не в нефти (хотя она дает изрядную долю в бюджет) и не в преференциях — они у нас были какое-то время и мы сумели ими распорядиться: налоговые послабления не проедали, а вкладывали в инфраструктуру, которая теперь дает отдачу.
Главное в другом. Мы не могли неудачи сваливать на центр, были вынуждены думать самостоятельно. Мы научились даже из недостатков делать преимущества. Например, климат в республике для сельского хозяйства плохой и земли неважные. Короче, не субтропики. Пришлось искать современные технологии и технику. Теперь республика в первом ряду по этому вопросу, хотя Краснодар трудно обойти. Не сомневаюсь, успехи республики — результат федерализации наших отношений с центром.
Нет понятия правильного федерализма, в каждой стране он имеет свои особенности. Даже так называемые страны классического федерализма, как США, Швейцария, Германия не стоят на месте. Все находятся в поиске.
- На федеральном уровне РТ продолжают «склонять», говоря то о скрытой дискриминации нетитульного населения, то о латентном сепаратизме. С чем связано это постоянно проявляющееся недоверие центра к Казани?
- Подозрительность — удел слабых. Не помню случая, чтобы кто-то из нетитульных (противное слово) народов жаловался на притеснения. Откуда эти разговоры, я не знаю. Пишут в Москве. Само же население жалуется на недостаток жилья, низкую зарплату, недостаток лекарств и не подозревает о «притеснениях». По Конституции Татарстана госслужащий должен защищать права и интересы человека, независимо от его национальности. Будут факты нарушений — будут судебные разбирательства.
Голосование на выборах показывает, что русские могут избрать татарина, а татары — русского. Кроме того, любители процентов учитывают только госслужащих и делят их по фамилиям. Почему же не учесть фактор Когогина, директора КАМАЗа — он влиятельнее нескольких десятков госслужащих, ни один серьезный вопрос в республике не решается без его мнения. Или же директор «Нижнекамскнефтехима» Бусыгин, возглавляющий крупнейший в стране завод. Его влияние серьезнее мнения любого министра. Подсчет процента госслужащих по фамилиям из телефонного справочника — занятие пустое. Мы для себя эти вопросы решили давно и не выясняем, кто какой национальности.
- Не утихают споры о месторасположении России — кто относит ее к Европе, кто к Азии, кто к Евразии, говорят и об особом российском пути. Кто, на ваш взгляд, прав?
- У каждой страны особый путь, он складываеся естественным образом. Интеллектуальные силы, занятые поиском особого пути России, работают впустую. Бесполезные вопросы порождают бесполезные выводы.
- А может, евразийство все-таки ближе?
- Проще всего сказать, что Россия — евразийская страна. Для всех вроде бы понятно, и в то же время ничего не объясняет. Само евразийство — размытое понятие, даже границы территории трудно определить.
- Что общего у Татарстана и Европы, декларации о стремлении в которую постоянно звучат из Казани?
- Да, на первый взгляд сама постановка вопроса нелогична. Географически мы далеко, исторические корни иные, а есть еще исламский фактор, культурные традиции. Казалось бы, все прямо наоборот.
Однако у нас есть веские причины. Географию на минуту забудем. Европа — до Урала. Ислам у нас очень своеобразен — он реформированный. Европа же - как культурное, а не географическое понятие - началась в Кордове в исламском университете, чьи идеи подтолкнули Ренессанс. Так что евроислам существовал еще в средние века. Конечно, затем была Реформация и Контрреформация, но толчок дал ислам, вернувший миру труды античных мыслителей и ученых. Татарский ислам при реформировании изначально стремился к европейским знаниям. Европу и коранический (а не традиционный) ислам примирить не трудно.
Но и это не главное, дело совсем в другом. Какие ценности мы провозглашаем, чтобы общество стало высокоэффективным организмом? Вектор развития любого государства определяют общие ценности, мораль, а вовсе не рыночные отношения и финансовые вливания. С начала 90-х годов идейным знаменем в республике была «борьба за суверенитет» — не в смысле независимости, а в смысле самостоятельности.
За 10 лет мы сумели сплотить наших граждан вокруг этих идей, выработали взаимопонимание, подтянули экономику, решили ряд крупных социальных задач — не буду перечислять. Возникла «корпорация Татарстан». В 2000 году, на рубеже тысячелетий, возник вопрос — что делать дальше?
Национализм как идеологию мы отвергли. В экономике возникли ряд угроз из-за неконкурентоспособности товаров, а тут еще ВТО. На нефть полагаться нельзя — это опасно. Неизбежно возникает объективное требование перехода на евростандарты, чтобы выжить, иначе наши предприятия закроются. Евростандарты в экономике тянут за собой такие же требования в образовании, науке, уровне жизни, сфере услуг, коммуникациях и т.д. Вся Россия идет таким путем, просто мы сказали об этом вслух.
Есть и чисто политические проблемы, они тоже общероссийские.
Без среднего класса, который представляет малый и средний бизнес, экономика развиваться не будет, а политика окажется нестабильной. На Западе основная доля ВПП (до 70-80%) падает на малый бизнес, который максимально освобождают от налогов и бюрократических препонов (в США для регистрации малого предприятия нужно 4 часа). В России малый и средний бизнес загнан в дальний угол и на него смотрят как на объект, который надо непрерывно доить.
Без среднего класса страна может стать спящим вулканом. Средний класс боится революций, потрясений, неожиданностей, он лоялен к власти, чтобы сохранить собственность. Он — буфер между олигархами и нищими. Нужны политические силы, защищающие малый и средний бизнес. Убежден, вся нынешняя конфигурация российских партий в скором времени посыпется.
- По какой причине?
- Жизнь не стоит на месте, а партии остановились на станции под названием «КПСС» независимо от того, как они называются и о чем говорят. Все партии без исключения в своих принципах построения являются пасынками КПСС. Очень скоро придется заново строить партии иного типа, приспособленные к рыночным отношениям. Причем нужны партии правого толка как двигатели реформ.
Для этого полезен опыт Европы, она уже прошла через «оранжевые революции». Конечно, не обязательно повторять все, что есть на Западе, но знать об этом надо.
- Кстати, в каком состоянии движение по «Дорожным картам» РФ и Евросоюза? Об этом давно ничего не слышно.
- Что касается «Дорожных карт», то их подписали и о них забыли.
Записала Алина Инсанова
