– Девушка, а у Вас “Крылья” ”Наутилосов“ есть?
– Нет, очень быстро разбирают!
Эти слова из кинофильма «Брат» пришли мне на ум, когда я узнал о смерти Ильи Кормильцева. Почему? Трудно сказать. Мне кажется, что это «очень быстро разбирают» очень хорошо характеризует спрос на его творчество. Точнее: характеризуют актуальность его деятельности. Занимался музыкой, — успешно. Прекратил. Стал заниматься чем-то другим и снова успешно. Вероятно, что если бы не болезнь, то Илья мог найти себя еще где-нибудь. Очень жаль, что этого не произойдет…
Кормильцев прожил не очень долгую жизнь, но за тот отрезок времени, что был ему отведен, он успел сделать многое. Как и все люди, он знал взлеты и знал падения. Но его взлеты были гораздо выше, чем у других людей, а падения соответственно сильнее…
Что можно сказать о Кормильцеве? Не знаю. Думаю, что о его личных качествах должны говорить люди, знавшие его близко. Мне же остается сказать пару слов о его работе. Определенно, Илья был безмерно талантливым человеком и также был одним из выдающихся деятелей [ультра]культуры. Вне всякого сомнения, большинство теперь уже не очень молодых людей, которые заслушивались в 1980-х песнями «Наутилуса Помпилиуса», тяжело вздохнули, узнав о смерти бывшего кумира. Их можно понять. Кажется, что эта музыкальная группа выдержала испытание временем — самое сильное испытание. Уверен, что мало найдется людей, молодость которых пришлась на 1980-е и которые сейчас не процитировали бы с удовольствием пару строчек из репертуара «Наутилуса».
До «Нау» был «Урфин Джюс»; а после «Нау» еще несколько проектов, связанных с музыкой. После того как Илья решил отойти от музыкальной деятельности, он нашел себя в переводах. Он перевел Льюиса и стихи Уэльбека. Но хитом, конечно, стал «Бойцовский клуб» Чака Паланика. Помню как в 2001 году я, вдохновленный одноименным фильмом Дэвида Финчера, купил книжку Паланика. До какой же степени было приятно узнать, что ее блестящий перевод был сделан Кормильцевым. Тогда я не имел никакого понятия о деятельности Ильи, и искренне обрадовался, что замечательный поэт, автор песен, а таковым я считаю его и поныне, не ушел в подполье, а нашел себе достойное занятие.
После переводов Кормильцев занялся издательской деятельностью. Всем должен быть хорошо известен один из последних его проектов «Ультра-культура». Те книги, которые он издавал в этой серии, определенно были провокационными и вызывающими. Кормильцева интересовали, прежде всего, запретные темы: то, что в нашем, да и во многих других обществах является табуированным. Так, в издательстве вышли книги о наркотиках, бунтарском анархизме и левом радикализме. Госнаркоконтроль изымал тиражи «Марихуана — запретное лекарство» и «Клубная культура», объясняя это тем, что в этих книгах содержится пропаганда наркотиков. Не знаю… Лично мне была во многом чужда издательская программа «Ультры.Культуры», но тем не менее возникает вопрос, почему бы, например, не запретить в прокате фильмы «На игле» и «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»? А также было бы неплохо не ввозить в Россию еще кучу всякой дряни, начиная с второсортного кино и заканчивая совершенно нечитабельными книгами.
Недавно я встретил в одной газете интересное сравнение «Ультры» с издательствами «НЛО» и «Европа». Это сравнение мне представляется весьма забавным и примечательным. Несмотря на cхожее ярко-кричащее оформление обложек «Ультры» и «Европы», трудно представить пропасть большую, чем та, что проходит между ними. Мне кажется, что «Ультра» и была-то хороша своей оппозиционностью, своим вызовом и социальным протестом. Нет, не плевком в сторону моральных устоев общества (которые, к сожалению, не настолько высоки, чтобы их вообще хоть что-нибудь могло поколебать), а определенным сигналом. Сигналом к тому, что помимо любовных романов, остросюжетных детективов, фэнтези, Толкиенов, Поттеров есть еще и другая литература, которую, если кому-то очень хочется, можно и полистать. Ее было не обязательно читать всем. Она определенно находила своего читателя. О ней достаточно было просто знать. И я вовсе не выступаю против Поттера и Акунина. Я выступаю за культурное многообразие, и именно за такой плюрализм ценностей.
А так Ильи Кормильцева больше нет, но его музыка будет вечной. Свобода выбора, представленная в разумных пределах (и предоставленная издательством «Ультра.Культура»), давала людям дышать и жить.
Это не верно, что Кормильцев через издание «опальной» литературы «искал свободы», как не верно и то, что он объявил войну всему цивилизованному миру. Скорее, он проводил эксперименты над собой, искал себя и, может быть, чего-то искал в себе. Он хотел найти выхода своей неутомимой энергии, и, вероятно, что не находил. Не верно и то, что он бросил «богемную рок-н-ролльную среду», чтобы отправиться в интеллектуальные окопы. Интеллектуалами рождаются, а не становятся. А Кормильцев был им всегда. И я сомневаюсь, что в издательской деятельности он проявил себя лучше, чем в творческой. Хотя обе стези были им выбраны более, чем удачно.
В заключение ничего не могу сделать лучше, чем процитировать слова из «Кармина Бурана», которые как нельзя лучше подходят к случаю: «Судьба сокрушила сильного и отважного…»…
