Поиск «русских ответов» завел Константина Крылова в античность. Он прослеживает известную разницу между эллинской и римской культурами: «Римляне искренне любили греческую культуру, более того — открыто признавали её превосходство над собственной. «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, в Лаций суровый искусства внеся», — писал Гораций. И дело не ограничивалось искусством: римляне перенимали у греков всё, что им нравилось, начиная от кухни и кончая культами. Однако римляне от этого не стали греками. Более того, «настоящих» греков они презирали. Причём презирали даже почитатели греческой культуры: например, Цицерон, усердный и благодарный ученик эллинских ораторов, прославился ещё и тем, что ввёл в литературный оборот презрительное словцо graeculi — что-то вроде «гречишки», причём называл так всех греков вообще, включая учёнейших мужей. Потому что даже величайших греков римляне рассматривали всего лишь как полезных и умелых слуг. Сама Эллада, переименованная в провинцию Ахайю, влачила жалкое существование».
Перенося эту модель в будущее, автор рисует антиутопическую картину: кавказцы, захватившие Россию, объявят «русскими» себя, а собственно русским останется рабское доживание...
Однако «римское завоевание» России состоялось еще в XV веке. Неслучаен часто вспоминаемый консерваторами тогдашний лозунг «Москва — третий Рим». Именно тогда из «эллинского» сообщества вольных княжеств Россия превратилась в централизованное подобие Римской империи. Примечательно, что даже такой «имперский» историк, как Карамзин, сопоставлял новгородцев с «народом афинским». А затем все новгородские земли, где располагалась и первая русская столица — Старая Ладога, были превращены в захолустную окраину Московского царства…
Вся собственно русская, многообразная культура и мифология различных земель осталась на том, «эллинском» этапе, исчезнувшем как град Китеж... Показательно, что с эпохи московских царей — Иванов-«объединителей» до петербургского «золотого века» мы затрудняемся назвать какие-то выдающиеся произведения русской культуры. Хотя Европа в то время как раз переживала культурный расцвет эпохи Возрождения. Петербург, где было прорублено пресловутое «окно», стал историческим «римейком» Новгорода, который вообще себя не отделял от Европы. Так сам «новгородский вектор» русской истории сопротивлялся московской централизации…
Осип Мандельштам поэтически остро заметил: «Рим — это Эллада, лишенная благодати». Римляне фактически не создали в культуре ничего принципиально нового — но лишь упростили, огрубили и профанировали эллинскую. Заявляя, что «русские — чрезвычайно однородный этнос», Крылов выступает как последовательный «римлянин». Однако считать русских повсюду одинаковыми удобно лишь из-за стен «третьего Рима». В действительности же русские — это скорее «народ-мозаика», как точно заметил сибирский областник Михаил Кулехов.
У «третьих римлян» принято называть всю Россию за пределами МКАД латинским словом «провинция». Именно этот апломб однажды и может привести к тому, что подвластной им территорией останется лишь средневековая Московия… Вообще, централистская модель нации (неизменно порождающая разговоры о «распаде», «заговоре» и т.п.) уже выглядит невероятно архаичной. Сегодня куда более актуальна сетевая модель национального единства.
С генетической точки зрения, на которой Крылов основывает свой концепт, белых англичан, американцев и австралийцев надо называть единой нацией. Однако понятно, что нации это совсем разные. Тем не менее, на глобальном уровне они проводят политику укрепления сетевых взаимосвязей в своем «англоязычном мире». Помню, как в Англии меня удивила совершенно копеечная стоимость телефонных разговоров с Австралией — почти в десять раз дешевле, чем с Россией. Но это отсутствие барьеров внутри «англоязычного мира» сочетается с подчеркнутым дистанцированием от «иных». Так, несмотря на то, что Великобритания формально входит в ЕС, к брюссельским чиновникам там относятся, как правило, сдержанно и настороженно — эти настроения выражает Партия независимости Великобритании. Поддерживающий ее известный диссидент Владимир Буковский однажды даже сравнил Великобританию с историческим Новгородом. Вся разница лишь в том, что кельты сумели отстоять свою свободу от «первого Рима»…
Поучительно и постимперское состояние этой страны. Там никому не приходит в голову нанизывать регионы на «вертикаль» — напротив, Шотландия, к примеру, недавно обзавелась собственным парламентом (сопоставлять роль парламента там и в РФ излишне). Забавный и характерный разговор в эдинбургском пабе: коллега-шотландец всячески ругал загребущий Лондон, но как только разговор перешел на европейские темы, показал себя истовым «общебританским» патриотом, совсем уж неполиткорректно высказываясь о еврокомиссарах… Но если бы на этом острове всех причесывали под одну — английскую гребенку, вероятно, симпатий к либеральному ЕС у него было бы больше…
…Невероятно надоели бесконечные обвинения в «сепаратизме» (некоторые «третьи римляне» уже не вылезают из фофудьи опричных доносчиков). Уже неоднократно писал об этом, но, видимо, имперцы столь понятливы, что им надо вновь и вновь повторять: главным сепаратистом в нынешней РФ является Москва. Стягивая в этот город все ресурсы и противопоставляя его «провинции», власти сами отчуждают русские регионы друг от друга. Доктрина регионализма состоит ровно в обратном — и требует налаживания прямых и равноправных межрегиональных взаимосвязей. Сегодня они фактически сведены к минимуму и подменены сплошной чиновничьей «вертикалью». Но только в условиях развития «горизонтальных» межрегиональных сетей может возникнуть настоящее национальное единство — когда самобытные и непохожие друг на друга русские земли будут интересны друг другу. Этот интерес как раз и порождается непохожестью. Пока же все регионы остаются одинаково серой «провинцией», лишенной всякого реального самоуправления, они как раз и становятся легкой добычей для кавказской экспансии, о которой беспокоится Константин Крылов…
Постимперский русский проект способен развернуться лишь на основе уникальной исторической идентичности каждого региона, которую надо перевести на современный язык глобально узнаваемых «брендов». Московская, питерская, карельская, уральская, сибирская, кубанская… культуры должны стать известны всему миру в своей особости, сменив унитарный «матрешечно-балалаечный» стереотип. Только такое русское многообразие способно полноценно конкурировать со столь же многообразным «англоязычным миром» и не потерпит владычества «гостей с Юга». А сторонникам «третьеримской империи» не худо бы вспомнить судьбу ее предшественниц, когда само этническое название Рима сохранили только румыны…
