Для начала хорошо бы разобраться, что из себя, собственно, представляет русский трампизм. На самом деле под этой вывеской скрываются два явления, где-то совпадающих векторами, где-то похожих лишь формально, а порой и прямо друг другу противоречащих.
Первое – позиция группы отечественных политологов и публицистов консервативно-патриотической направленности, отдавших свои симпатии Трампу еще на самой заре американской президентской кампании, когда он, мягко говоря, не выглядел фаворитом даже на внутрипартийных праймериз, и в дальнейшем освещавших и комментировавших предвыборную гонку через призму этих симпатий. Целеполагание трампофилов, в свою очередь, заключалось в двух основных причинах.
Причина №1 – заявленная Трампом внешнеполитическая платформа. Эксцентричный миллиардер обещал избавить мир от навязчивой американской опеки, и делал многообещающие намеки относительно готовности, нет, не дружить с Россией, но решать затрагивающие Москву и Вашингтон вопросы прагматично и без либерально-фундаменталистского блеска в глазах. Заявка на очередную российско-американскую перезагрузку была продемонстрирована и при формировании команды кандидата, где на первых ролях оказались нормальные здоровые циники с позицией «русские – сволочи, не хуже все и лучше некоторых, какие-то дела иметь с ними можно».
Причина №2 – внутренняя повестка Трампа. Совпадение эти двух причин случается отнюдь не всегда, очень часто «отличный кандидат для своей страны» никак не тождественен «отличному кандидату для твоей страны».
Наши же трамписты считали, что обещанная Трампом национально-консервативная внутриамериканская перестройка положительно скажется и на международной жизни (следовательно, и на России), выступив в роли локомотива всемирной «весны народов». Примерно так же европейские социалисты рубежа прошлого и позапрошлого веков считали, что мировая коммунистическая революция должна зародиться в ведущих индустриально-капиталистических странах. Так поначалу решили и большевики, сначала организовавшие Октябрь-1917, а затем долго ждавшие, когда пролетарское восстание вспыхнет в «правильной» Германии, чтобы с чистой совестью пристроиться ей в арьергард.
Другая же группа трампистов, состоящая из российского управляющего класса и ведомого им агитпропа, четко обозначила свою позицию уже после праймериз и формирования противоборствующей пары Трамп-Клинтон, когда шансы республиканца из просто призрачных стали хотя бы обсуждаемыми. Несмотря на все реверансы в сторону международного здравомыслия и внутриамериканского консерватизма Трампа, основные чаяния нашего политического бомонда были почти строго противоположны чаяниям, скажем так, искренних трампистов. Те видели в рыжеволосом миллиардере фигуру, с которой Россия сможет где-то пободаться, а где-то договориться в качестве субъекта мировой политики, «элитарии» же мыслили сугубо объектно и хотели одного: чтобы Трамп в случае тогда еще маловероятного избрания оставил не Россию даже, а ее текущую правящую верхушку в покое, дав возможность зафиксировать самый минимум территориально-дипломатических прибылей последнего времени (Крым, возможно, какая-то небольшая сфера небольшого влияния в Сирии) и без потери лица сбыть неликвид (Донбасс).
Именно поэтому меня слегка позабавила боевитость одного из «искренних трампистов», уже после выборов провозгласившего, что для американцев предлагать сделку «все козыри и позиции России в обмен на признание российским Крыма» - это унижать и дразнить нас, ведь мы хотим и должны получить гораздо больше, и в интересах самих американцев, чтобы мы это получили; незамыленному глазу сразу было понятно - для российских верхов официальная легитимация возвращения Крыма, пусть даже через бесконечно унизительный повторный референдум, была бы почти пределом мечтаний, а самое-самое главное и заветное – вообще не Крым, а активы и само пребывание у власти. И бурные аплодисменты, переходящие в овации сразу после оглашения итогов заокеанских выборов, - это не радость «ура, теперь мы Сталин, у которого впереди Ялта с Рузвельтом», это что-то типа «ура, теперь мы не Саддам Слободанович Каддафи, у которого впереди чай со свинцовыми конфетами».
Был с самого начала и еще один важнейший фактор, о котором, безусловно, знали трамписты обеих групп (искренние уж точно) и который я специально подчеркнул в паре предвыборных заметок, скупо признав гипотетические выгоды миропорядку в случае заселения Трампа в Белый Дом. Американская внешняя политика – это такое коллективное произведение, вроде советского романа 1920-х годов «Большие пожары», или вообще сборник разных произведений, и президент в лучшем случае наемный директор издательства, а то и вообще технический работник вроде выпускающего редактора. Конечно, президент, избранный за явным преимуществом и консолидировавший в свою поддержку значительную часть элит, имеет большее пространство для маневра, но с Трампом еще до дня голосования было понятно, что если он и победит, то будет президентом расколотой надвое страны и с явным дефицитом точек опоры в политических институтах и закулисах. Так и вышло.
Я не буду описывать несколькомесячный путь Трампа от ночи триумфа до ночи Шайрата, в ходе которого он где добровольно, а где вынужденно распрощался со значительной частью прежней команды, включая сторонников диалога с Россией. Большинство читателей вряд ли остались в стороне от освещения этих коллизий. Факт, что Шайрат состоялся. Его можно рассматривать как окончательную капитуляцию президента США перед либерал-глобалистами, или напротив, как проявление именно личной самостийной инициативы, причем с деталями поведения, присущими восточным диктаторам, вроде слез дочери по несчастным сирийским детишкам в качестве катализатора решения. В обоих случаях о прежних иллюзиях нужно забыть: или Трамп стал марионеткой, а значит, его предвыборная программа превратилась в бессмысленную бумажку, или он сам по себе оказался нелюбителем Асада и сторонником жесткого поведения с Россией, причем покруче своего предшественника. Как гениально написал кто-то в комментариях на Фейсбуке, пародируя Галича:
Кум, допив свои сто грамм, поделился драмою
Оказался душка Трамп тою же Обамою.
Ко дню американской агрессии обе группы траппистов, несмотря на всю разницу между ними, подошли примерно с одинаковым настроением. «Искренние» трамписты, основательно разочаровавшиеся если не в Трампе лично, то в политическом феномене его имени, переключились в режим предельно рассудочного отношения к нему, без гнева, но и без пристрастия, с признанием прежних заблуждений и даже горькими отшучиваниями «лучше уж национал-консервативный русофоб, чем либеральный». Официоз тоже взял некоторую паузу в комплиментах звездно-полосатому лидеру, более того, были сделаны определенные намеки на готовность к прекращению уступок и обострению отношений с Западом – таким намеком стало, например, признание документов республик Донбасса.
Но после Шайрата все несколько парадоксальным образом поменялось не совсем в ту сторону, в какую должно было. Почти сразу возникла конспирологическая теория, что имел место некий «договорняк» между Белым Домом и Кремлем с целью показать мускулистость Трампа и его предельную независимость от России, переходящую во враждебность. В основу этой теории легли несколько фактов, вроде предупреждения американскими военными российских коллег о грядущем обстреле, не слишком большого нанесенного ущерба, а также непонятной судьбы части выпущенных боеголовок.
«Искренние трамписты» пришли к выводу, что теперь-то Трамп набрал вистов и Большая Геополитическая Игра России и США, наконец-то, начнется. Примерно о том же загудел и весь пул официозных и околоофициозных спикеров и пропагандистов, одновременно призывавший аудиторию потерпеть и войти в положение человека (сиречь Трампа). Более того, об этом открыто заговорили и непосредственно облеченные властью высшие чиновники и дипломаты. Немного поворчав для виду, они устроили такую вакханалию низкопоклонничества перед Западом и конкретно США, перед которой меркнут все предыдущие «уважаемые партнеры» и «глубокие озабоченности»: тут и извинения Пескова за то, что Дм.Киселев в своей воскресной передаче сравнил Трампа с лидером КНДР, и совсем уж унизительное блеянье «мы готовы потерпеть роль консолидирующего Запад пугала, но надеемся, что нам это потом зачтется».
Выскажу свое мнение по поводу нарисованной картины. Если и был какой-то «договорняк», на уровне реального секретного пакта или просто перемигивания в духе «водяных перемирий» времен Великой Отечественной, то он явно не в пользу России. Ибо если Трамп, подзаткнувший оппонентов и показавший умение утирать нос русским, захочет, предположим сугубо эвентуально, о чем-то с этими русскими договориться как с равными, его подозрительно спросят: «А зачем, если ты сам уже показал, что можешь безнаказанно намыливать им шею и добиваться своего силой? Не провел ли ты нас, мил человек, часом в прошлый раз?». Странно, что эту лежащую на поверхности логику адепты «договорняка» не замечают.
Однако хуже всего готовность не просто потерпеть проблемы и унижения на внешней арене ради решения контрагентом внутренних проблем, но и публично отстаивать и обосновывать перед коллегами и согражданами необходимость этого терпения. Конечно, мировые державы нередко подыгрывают друг другу в аналогичных коллизиях. США снисходительно относились к ужесточению российской внешнеполитической риторики и появлению там великодержавных ноток накануне наших президентских выборов 1996, понимая необходимость такого поведения для отвоевания Ельциным электората у Зюганова и Жириновского. А уже накануне президентских выборов 2012 года некоторые западные элитарии с удовольствием снялись в фильме о российском кандидате №1,вполне удобном для них партнере, и с деланной горестью рассказывали на камеру, как сей кандидат им житья не дает и регулярно показывает Вашингтону и Брюсселю кузькину мать.
Все это понятно и по-своему нормально. Но никогда участники такого рода игрищ не будут громогласно рассказывать о своих истинных целях, все кому надо и так понимают. Поэтому громогласно объявлять «мы стерпели трамповский плевок томагавком, чтобы помочь ему забороть либерастическую хунту» - это и неумно, и провинциально. Помнится, весной 1999 года Г.А.Явлинский в разговоре с американским послом в Москве осуждал бомбардировки Косово, так как они…способствуют росту в России национал-патриотических настроений. Обитатели Кремля, кстати, в глубине, да и не особо в глубине души были с лидером «Яблока» согласны. Да, это обратный пример, привязка российской внутренней политики к американской внешней, а не российской внешней к американской внутренней, но сути дела это не меняет, и то и другое – признаки провинциальности и дефицита самоуважения.
А что же делать? – спросите вы. Официозу, боюсь, советовать что-то абсолютно бесполезно, там уже ничего не исправить. А вот более-менее неангажированным экспертам я бы посоветовал относиться к Трампу, как и к любому другому зарубежному политику, максимально опираясь на его реальные действия и минимально – на конспирологию, или хотя бы ее особо не предавая гласности. Да, вся наша жизнь показывает, что самая главная конспирология – это верить в полное отсутствие конспирологии, но в конкретном случае само ее озвучивание заставляет россиян чувствовать себя вассалами Вашингтонского обкома. А уж пытаться найти здесь какой-то предмет для гордости, аля «судьба Трампа зависит от России» - это напоминает один из рассказов Аверченко.
Часто приятели передавали мне грозное предупреждение:
- Вчера я встретил Степку Пангалова, он просил передать, что даст тебе по морде.
- За что? - ужасался я. - Ведь я его не трогал?
- Ты вчера гулял на Приморском бульваре с Косым Захаркой?
- Ну, гулял! Так что ж?
- А Косой Захарка на той неделе два раза бил Пангалова.
- За что?
- За то, что Панталон сказал, что он берет его на одну руку.
В конце концов, от всей этой вереницы хитросплетений и борьбы самолюбий страдал я один.
Гулял я с Косым Захаркой - меня бил Пангалов, заключал перемирие с Пангаловым и отправлялся с ним гулять - меня бил Косой Захарка.
Из этого можно вывести заключение, что дружба моя котировалась на мальчишеском рынке очень высоко, - если из-за меня происходили драки. Только странно было то, что били, главным образом, меня.
Созреет Трамп для соглашений или хотя бы просто честного поединка в геополитические шахматы- милости просим, пока не созрел – отношение как «к той же Обаме», невзирая на все внутренние трудности и хитросплетения. Тем более и до заселения нового президента в Белый Дом, признаем честно, его готовность к соглашениям с Россией существовала больше в фантазиях и отдельных, сильно преувеличенных популистских жестах и фразах, чем в реальности.
Сказанное, повторюсь, относится и к другим западным политикам. Сейчас, скажем, на новый виток вышли симпатии отечественных консервативных патриотов к Марин Ле Пен, зародившиеся, ради справедливости, задолго до трампизма. Отношение понятное и мною по-человечески разделяемое, но слегка наивное. Как по причине мизерных шансов миляги Марин во втором туре против Макрона (заметка написана в период междутурья), так и потому, что даже в достаточно фантастическом случае победы шансы Ле Пен существенно переформатировать политику и дипломатию Франции еще меньше, чем у Трампа в США.
К тому же искренние симпатии консерваторов к лидеру французского Национального Фронта, как это уже было с Трампом, в своих интересах перехватил и перековал российский официоз, максимально опошлив эти чувства для внутренней аудитории и сделав «зачумленным поцелуем» для европейской, воспринимающей нынче приязнь политиков Старого Света к России и приязнь России к ним как сигнал тревоги.
На сей счет красноречиво высказался г-н Сытин, едва ли не главный на сегодня глашатай российских западников-русофобов: «В мире должна быть создана атмосфера абсолютной морально-нравственной изоляции России, ее «нерукопожатности». Любой политический и общественный деятель на Западе, заявивший о своих симпатиях к России или тем более связях с ней должен в одночасье прощаться со своей карьерой и общественной репутацией. Высказывание симпатий к России (не к Путину, а именно к России) должно приравниваться к отрицанию Холокоста или публичному выражению симпатий германскому нацизму. И в данном случае уже никакого значения не имеет, что в одном случае имелось соответствующее решение международного трибунала, а в другом случае его пока что еще нет».
Так что, не отбрасывая совсем связи, дружбу и симпатии к западным политикам, готовым отвечать тем же, нужно понимать, что на текущем историческом этапе конвертировать эти символические ценности в реальный политический капитал почти невозможно. Русофилам или просто «русопрагматикам» не дают добиться успеха и уж точно не дают выполнять предвыборные обещания. Нужно бороться за наращивание собственной мощи и субъектности, спокойно принимая факт, что дальше Белоруссии у нас друзей особо нет. Да и с Белоруссией как-то все не очень просто.
