Механизм разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную — он и есть механизм. Машина. К середине 1993 года это чудо техники, новенькое, в масле, завезённое в только что сбросившие большевицкое иго Белоруссию, Казахстан и Россию из-за границы, начало мигать всеми лампочками приборной панели.
Причина была везде одинаковая. Исполнительная власть воровала, торопясь воспользоваться открывшимися невиданными возможностями, а законодательная это обнаруживала, попутно набирая очки. В импортной «машине демократии» был предусмотрен такой специальный check engine, Контрольная палата парламента. Эта лампочка и загорелась. Следом другие, потом автоматически включилась сирена.
В России данное явление получило название «чемоданы с компроматом Руцкого». В Белоруссии списками уворованного потрясал председатель Контрольной палаты парламента Александр Лукашенко, а в Казахстане — его коллега Газиз Алдамжаров. Кстати, самый харизматичный и популярный из этих троих соискателей чести и славы, кремень мужик.
Дальше в братских странах дела пошли вроде бы по-разному.
В России парламент расстреляли танками. В Казахстане, как пошутил поэт Сулейменов, «хватило одной Таньки». Это была не единственная его удачная острота: некоторые российские читатели помнят, что именно Олжас Сулейменов на первом съезде народных депутатов СССР сравнил советскую демократию с юной девушкой, от которой рановато требовать удовлетворения всех наших страстей.
В этот раз поводом для каламбура стало решение казахского Конституционного суда, признавшего парламент нелегитимным, поскольку перед выборами избирком незаконно отказал кандидату Татьяне Квятковской в регистрации.
И только в Белоруссии главный борец с коррупцией добился своих целей и в начале июля 1994 года стал президентом.
Поучительно, не правда ли? Вот и российское начальство, а следом и казахстанское, переведя дух, принялись размышлять, как бы понезаметней выломать из машины этот check engine с лампочкой.
Нафига он, правда, нужен.
Долго ли, коротко, проблема была решена. Казахи управились быстрее. Затем они потихоньку избавились и от мотора, заменив его очень похожей штуковиной из красного дерева с инкрустацией драгметаллами. Балясины и филёнка новой деревянной конструкции очень напоминали настоящий кривошипно-шатунный механизм даже вблизи. Такая машина для голосования уже никому не мешала, но при этом, когда скажут, гудела и бибикала по-правдешнему.
А тем временем в Белоруссии…
В Белоруссии происходило ровно то же самое. Победивший на выборах демократ Лукашенко принялся даже решительней «восточного деспота» Назарбаева строить своих депутатов в ряды и колонны, вышибая из них инакомыслие и нелояльность.
«Я перетряхивал и буду перетряхивать свой парламент!» — прямо заявлял Батька перед телекамерами. По-белорусски это звучало «перетрахивал».
Зачем? А чтоб с коррупцией не мешали бороться.
Российская Госдума на этом фоне довольно долго смотрелась островом свободы. В 1999 году она чуть не объявила импичмент Ельцину! А многие депутаты до декабря 2003 года ещё и Путину возражали.
Чтобы у нас тоже всё решала одна фракция, и чтоб руководитель этой фракции заглядывал в рот «национальному лидеру», считывая полунамёки с губ, и очень переживал, ошибаясь, а Любимый Журналист нацлидера чтобы описывал это в газете, и все, читая, похохатывали, — до такой жизни в середине 90-х российской Думе и нам всем было ещё ехать и ехать.
Кстати, и в Казахстане есть свой Андрей Колесников: это мой однокурсник Сапа Мекебаев. Он, правда, не ходит с Назарбаевым по магазинам, а наблюдает политическую обстановку не отлучаясь из редакции крупнейшей в стране газеты и выдаёт свою рубрику «Азиопия» не в досыл, а размеренно, раз в неделю. Оттого она получается просто филигранной. Недавно Сапе вручили за неё премию Союза журналистов.
Белорусская пресса устроена сильно попроще российской и казахстанской. Там есть «отмороженные» оппозиционные газеты, которым сроду никто ни официальных премий, ни официальных интервью не даёт, и есть беспощадная «Советская Белоруссия», клеймящая батькиных врагов страшным сиплым голосом.
Но зато в Белоруссии нет коррупции! Не то, чтобы совсем, но она маленькая, трогательная и домашняя на фоне наших и казахстанских свершений. Это позволяет распределять среди населения те нещедрые ресурсы, какие достались стране, и те деньги, которые она зарабатывает сельхозпроизводством, сборкой телевизоров и холодильников — гораздо более равномерно. Почти по-европейски. Без вопиющих контрастов нашей азиопии.
Я, кстати, не уверен, что решающую роль тут играет Лукашенко. На более глубоком уровне причина, скорее всего, в том, что народ в этой стране живёт спокойный, миролюбивый — «памъярковный» по-белорусски — и очень одобряет лидера, который за него заступается, не даёт зарываться самым нахрапистым.
Интересно, что белорусские нахрапистые тоже согласились этого лидера терпеть! Пятнадцать лет — хоть где огромный срок. Он означает, что тамошняя элита признаёт право большинства населения на приличную жизнь и право батьки доступными методами её обеспечивать. Такой вот национальный консенсус.
В России же и в Казахстане силовые линии выстроены иначе. Русская и казахская «элита» просто не допустила «антикоррупционных» начальников к власти. Она отстояла своё право рассекать на самых больших яхтах, выставив вперёд, позаметней для остальных, средний палец.
Кстати, в конце 90-х главный казахстанский борец с коррупцией Газиз Алдамжаров, несостоявшийся местный Лукашенко, был отправлен послом в Белоруссию. Говорю же, казахский юмор это нечто особенное и пока недооценённое.
Какая из всего этого следует мораль? Должна ведь какая-то следовать. А то читали, читали…
Если мораль обязательно требуется, то пускай будет вот что: несмотря на различия, все эти три политических режима вопиюще недемократичны. Настоящее разделение властей, если говорить о бывших советских республиках и не вспоминать всегда державшихся наособицу прибалтов, сохранилось с начала 90-х только в Украине.
Там ветви власти не скручены в дулю, а действительно независимы, поэтому хлещутся между собой жарко и страстно, как в бане.
Развлекая наблюдающих за этим делом трёх остальных товарищей.
