Сегодня я хочу поговорить о главном. Вопрос, который я вынес в заголовок колонки, и является, на мой взгляд, этим главным. Я бы назвал его основным вопросом политики.
В этом смысле все мои рассуждения о философии истории и все мои историографические интерпретации разных периодов истории нашей страны являются подводящими к этому основному вопросу.
А все мои конкретные инженерные предложения по устройству российских государственных и экономических институтов являются, в конечном счете, основанными на том решении этого основного вопроса, которое я предлагаю.
На мой взгляд, за всю историю человечества было выработано всего три решения этого вопроса.
Исторически первым являлся ответ на этот вопрос, выработанный плутократическими и военно-оккупационными режимами — «государство есть награда победителя».
И в этом ответе стирается разница между всё покупающим златом и всё берущим булатом. Такое государство является социал-дарвинистским. Его девиз — «Умри ты сегодня, а я завтра!».
Именно такое государство Карл Маркс назвал органом, при помощи которого правящие классы осуществляют насилие над народом. Именно такое государство возникло у нас после 92-го года. Поэтому мы и назвали российское правительство в докладе «Государство и олигархия» «комитетом по делам олигархов».
Историческим ответом социал-дарвинизму явился тоталитарный социализм с его тезисом «государство есть земной Бог».
Социалистические империи на практике реализовали гоббсовскую идею Левиафана за многие тысячелетия до Гоббса. Они, в сущности, и были этим Левиафаном. Тоталитарный социализм исходит из предположения, что установить справедливость, прекратив извечную борьбу всех против всех, приводящую к господству сильных над слабыми, можно только проводя политику «государство — всё, человек — ничто».
Девизом такой государственности, осуществляемым от фараонов и Хаммурапи до Сталина и Ким Ир Сена, является — «царь знает лучше».
И борьба этих двух идеалов государственного устройства, борьба Левиафана с Бегемотом, составляет большую часть человеческой истории.
Третий идеал, идеал «государства как солидарности граждан ради свободы и справедливости»по сей день чрезвычайно слаб.
Несмотря на солидную историческую родословную, включающую в себя древнегреческую философию и христианскую религию, он начал реализовываться только в Новое время, и, при этом, весьма робко и непоследовательно.
И причина такого положения дел очевидна. Этот идеал представляет собой типичную мораль слабых.
Поэтому в борьбе против морали сильных, представленной социал-дарвинизмом и тоталитарным социализмом, ему катастрофически не хватает силы. Той самой силы солидарности слабых в борьбе против сильных, «в которой правда».
И потому свободное и справедливое общество с его девизом «Государство есть слуга народа» до сих пор остается в значительной мере утопией, несмотря на немалые успехи демократического госстроительства в современном мире.
Причины этой ситуации исчерпывающе описаны Высоцким в известной песне: «Мы не сделали скандала, нам вождя недоставало, настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!» Для того чтобы «сделать скандал» требуется выполнение условий настолько маловероятных, что их можно с полным основанием счесть чудом.
Естьв сего три варианта чуда.
Либо — чтобы кто-нибудь из сильных предал «своих», возглавив слабых, да еще при этом не воспользовался бы плодами победы в классической манере этих самых сильных.
Либо, что еще более маловероятно, требуется, чтобы слабые, так сказать, «вырастили Бабу Ягу в собственном коллективе», и чтобы эта Баба Яга смогла избежать соблазна «откушать мясца» собственных подопечных.
Или, наконец, требуется мобилизующая идеология Большого Масштаба (тм), способная солидаризовать слабых в борьбе против сильных, преодолевая их страхи и воодушевляя их чувством собственной правоты и надеждой на неизбежную победу.
Хочу сказать прямо. То, чем я здесь занимаюсь, есть попытка сформулировать именно такую идеологию.
Сразу хочу оговориться. Как философ, я вижу специфически философскую трудность такой формулировки.
Эта трудность связана со спецификой доказательства названной выше «правоты».
Размышляя много лет над этой трудностью доказательства, я пришел для себя к следующим выводам.
Морально-политические суждения общего характера находятся по своему гносеологическому статусу где-то посередине между «общими истинами здравого смысла» в духе Томаса Рида или Виктора Кузена и «суждениями вкуса» Иммануила Канта.
С суждениями вкуса общие морально-политические утверждения сближает то, что они почти недоказуемы напрямую, но при этом для их сторонников абсолютно убедительны и, можно сказать, абсолютно истинны. Точно также, как существует множество различных между собой суждений вкуса относительно одного и того же эстетического предмета, существует несколько общих морально-политических позиций.
Впрочем, в отличие от суждений вкуса, общих морально-политических позиций, как я уже говорил, в истории человечества было высказано всего три. Их все я и перечислил выше.
С общими истинами здравого смысла морально-политические суждения сближает то, что они претендуют на общечеловеческий характер. Они апеллируют к, так сказать, «человеческой природе», которую каждый из нас может обнаружить «внутри себя».
И, подобно тому, как основным аргументом против философии здравого смысла являлись указания на, с одной стороны, небезошибочность человеческого восприятия и мышления, а, с другой стороны, на факты культурного релятивизма, так и против «морального абсолютизма» выдвигаются обычно аргументы, указывающие на «многообразие человеческой природы» в сфере морали.
На это я хочу возразить, что в человеческой природе никакого многообразия в сфере морали нет!
Ни социал-дарвинистская, ни тоталитарная мораль вовсе не являются «моральным выражением» каких-то особых вариантов человеческой природы. Они являются моральным выражением чего-то вполне бесчеловечного — и, я бы даже сказал, враждебного человеческой природе.
Именно это, на мой взгляд, имеют в виду христиане, когда говорят, что Враг рода человеческого является одновременно Князем мира сего, архонтом этого эона. Недаром, кстати, адепты древних человеконенавистнических культов поклонялись Ваалу, то есть, Хозяину.
Разумеется, доказать такое утверждение, не обладая специфической религиозной зоркостью взгляда, практически невозможно. Однако это вовсе не утверждение иррациональной веры. Некоторая феноменология здесь присутствует. Достаточно увидеть, как социал-дарвинистская «мораль» ведет, в конечном счете, к работорговле и людоедству, а тоталитарная — к человеческим жертвоприношениям, включая детские, чтобы избавиться от иллюзий «морального многообразия человеческой природы».
И поэтому я с полной ответственностью заявляю, что мораль свободы, справедливости и солидарности свойственна любому нормальному человеку, если он действительно является человеком, а не врагом рода человеческого или служителем этих врагов. И каждый нормальный человек может обнаружить эту мораль свободы, справедливости и солидарности внутри себя.
Другое дело, что при такой морально-феноменологической редукции понадобится кое-что вынести за скобки. Я имею в виду, что предварительным условием внутреннего морального осознания является освобождение от страха перед хозяевами жизни и навязанного ими общественного мнения.
Ну, и, как говориться, умному достаточно. А глупому — хоть кол на голове теши.
Разумеется, я понимаю, что мои рассуждения могут убедить только тех, кто либо уже со мной изначально согласен, либо тех, кто согласен быть переубежденным. Но мне и этого достаточно для того, чтобы считать себя вправе перейти к заявленному вопросу об обязанностях государства.
На мой взгляд, государство обязано
Государственная власть, не выполняющая хотя бы одного из этих условий, заслуживает свержения, даже если ее легитимность подтверждена нефальсифицированными демократическими процедурами.
Пройдемся по этим формулировкам подробнее.
Когда я говорю об «уровне и качестве жизни, соответствующих уровню экономического развития», я вовсе не требую полного социально-экономического равенства и не имею в виду никакой конкретной модели экономической политики.
Вопрос об экономической модели — это вопрос инженерный, а не морально-идеологической. Должна применяться такая стратегия экономического развития, которая работает. А какая стратегия окажется работающей — монетаризм, кейнсианство или централизованное планирование, это вопрос опыта, а не принципов.
Если в результате реализации той или иной социально-экономической модели возникает масштабное социально-экономическое неравенство, но при этом подавляющее большинство граждан имеют высокий уровень и качество жизни и довольны этим уровнем, а бедно живут только добровольно неработающие и те, кто работает плохо, то, на мой взгляд, такая ситуация вполне нормальна, хотя и не идеальна.
Если все общество живет более-менее равномерно бедно, то, хотя такую ситуацию и нельзя назвать нормальной, но оснований для вооруженного свержения власти она, на мой взгляд, не дает. В худшем случае, можно потребовать смены правящей элиты демократическим путем как экономически бездарной и неспособной справиться с ситуацией.
И даже если высокий уровень и качество жизни для большинства обеспечивает своекорыстная, коррумпированная и невежественная элита, сам по себе высокий уровень и качество жизни для большинства является достаточным основанием для того, чтобы защищать эту «быдлоэлиту» от вооруженного свержения.
Криминальным, дающим основание для свержения правящего режима, является только тот случай, когда элита жирует, а большинство населения нищенствует.
И граждане обладают этим неотъемлемым правом на восстание, даже если большинство населения страны готово смириться с нищетой, неравенством и эксплуатацией
Идеальным же, разумеется, я считаю случай, когда правящая элита способна добиться высокого уровня и качества жизни для всех (кроме лентяев и бездельников) достигнув одновременно минимизации социально-экономического неравенства до уровня, приемлемого для данной национальной культуры.
И, разумеется, обязательства обеспечивать высокий уровень и качество жизни для всех (кроме, опять же, лентяев и бездельников) подразумевает обязанность государства поддерживать на достойном уровне образование, здравоохранение и прикладные исследования. Эта поддержка является не только инвестицией в человеческий капитал и в будущее страны, но и реализацией неотъемлемого права граждан на равный доступ к образованию и медицинским услугам.
Обязанность государства обеспечивать безопасность граждан подразумевает его обязанность поддерживать на достойном уровне вооруженные силы, научно-промышленный комплекс, правоохранительную систему, силы правопорядка и спецслужбы.
Если государство не выполняет этих обязательств, капитулируя перед отечественной преступностью или иностранными оккупантами, граждане имеют полное право на восстание, даже если большинство населения страны склонно к трусливому коллаборационизму перед оккупантами.
Обязанность государства обеспечивать признание собственного достоинства граждан подразумевает гарантии прав граждан на критику власти, на иронию и сатиру в ее адрес, отсутствие политики самовосхваления государства и его правящей верхушки, отсутствие у членов правящего класса прав на унижение граждан, не входящих в правящий класс, отсутствие у членов правящего класса прав требовать от граждан заискивания и подобострастия. Государство не имеет права навязывать гражданам в обязательном порядке те или иные философские и религиозные учения, и, тем более, ставить исполнение прав граждан в зависимость от их лояльности к этим учениям.
И любое нарушение этих прав и этих запретов дает, на мой взгляд, гражданам право на восстание, даже если подавляющее большинство населения согласно лизать жопу начальству.
Наконец, я считаю чрезвычайно желательным исполнение государством еще трех обязательств:
Но это уже условия почти что райской жизни.
А я вполне могу себе представить общество, в котором ни одно из этих условий не выполнено, но наличествует высокий уровень и качество жизни для большинства, безопасность граждан и общества в целом гарантирована, и чувство собственного достоинства граждан защищено всей мощью государства.
И должен сказать, что в таком обществе человеку должно житься хорошо. Даже если мне самому в нем и будет немного неуютно.
И, обратите внимание, я не сказал ни слова о демократии.
